— Вы были актрисой?
— Я флиртовала со сценой, но она не ответила мне взаимностью.
— Хорошо, только после ужина не пробуй на мне свои старые дешёвые трюки.
— Нет, нет, нет. Это совсем другое дело. У меня новые дешёвые трюки.
— Милая-милая Сара, вы подарите мне этот танец?
— Ах, господин мой дьявол, с удовольствием.
— Джен, Флетчер тебя хочет.
— Я... я... я хочу заказать чего-нибудь выпить, если можно.
— Что будешь?
— Девственную... кровавую Мэри. Пожалуйста.
— Ты хочешь... томатный сок?..
— Да.
Он наклонился ко мне и прижался губами к моим губам. Мне приходилось целовать мужчин, особенно во время войны, когда флирт и постоянные романы были легкомысленными спутниками смерти и неуверенности в завтрашнем дне. С Джейми это было совсем по-другому. Его исключительная нежность ни в малой мене не была продиктована опытом; скорее она была проявлением силы, осознающей, но сдерживающей себя; вызовом и побуждением тем более примечательными, что в них не заключалось требования.
Я твой, как бы говорила она. И если ты меня принимаешь, значит...
Я принимала, губы мои приоткрылись навстречу его губам, да, я принимала от всего сердца и вызов, и пробуждение.
— Слушай, ну как ты своему мужу позволяешь крутить с другими прямо при тебе, а?... Мне это покоя не дает, понимаешь?
— Люблю... наверное...
— Когда перед тобой скачет полуголая студентка, не надо выкрикивать моё имя!
— Но ты же подсматривал!
— Ты безнадежен, понимаешь? Безнадежен.
— Ну и куда делось все это «ты распускаешь ручки, а я хочу работать»?
— Я расширяю свои методы.
— Кто я такой, чтобы сомневаться во врачебных решениях? Все-таки это ты у нас в умных очках.
— Так и есть! Так что снимайте всю одежду! Приказ врача!
– Но, прошу, расскажи мне побольше о фьерданках.
– Они тихо говорят. Не флиртуют с каждым мужчиной, который попадается им на пути.
– Я флиртую и с женщинами.
– Мне кажется, ты бы флиртовала и с финиковой пальмой, если бы та обратила на тебя внимание.
– Если бы я флиртовала с растением, можешь не сомневаться, оно бы поднялось и обратило на меня внимание.