— Черт. Трубку не берет.
— Кто?
— Мэтте... Целый день ей звоню.
— Чего ты от нее хочешь?
— Она меня выгнала.
— Почему?
— Узнала, что я ей изменил.
— А она не знала, что ты не веришь в моногамные отношения?
— В смысле?! С чего ты взяла? Конечно, верю!
— А зачем спишь с другими?
К любви и привязанности сейчас относятся потребительски. Все всем изменяют. И находя лучшего человека в своей жизни, уже через три месяца изменяют ему с самыми ужасными бывшими. Видишь идеальную пару — и спустя несколько месяцев думаешь: «Ну вот опять!»
Кому от нее польза, от этой войны? Вовсе не тем, кто уходит на фронт: они погибают, а если даже возвращаются, то находят домашний очаг разрушенным. Нет, она приносит пользу тем, кто остается. Таким, как Шмидт, который отнимает у тебя жену, пока ты далеко…
— Эта девчонка была не в твоем вкусе. Пусть она локти кусает.
— Надо было сломать ему челюсть.
— А вдруг бы он тебе сломал?
— Ну, это невозможно.
— Знаешь, Рождество... я все понимаю. Но вот, провёл ты с ней пару часов... и всё у вас супер круто. А что потом? Сам подумай! Что вы будете делать остальной день? Он оказал тебе услугу. Теперь у тебя больше времени, чтобы испытывать жалость к себе.
— Ты просто смурной ублюдок.
— И ещё одна просьба, последняя. Здесь, без меня, конечно, будет бывать этот... Шервинский.
— Он и при тебе бывает.
— К сожалению. Видишь ли, дорогая моя, он мне не нравится.
— Чем, позволь узнать?
— Его ухаживания за тобой становятся слишком назойливыми. И мне было бы желательно...
— Что желательно было бы тебе?
— Ну я не могу тебе сказать, что... Ты умная женщина, прекрасно воспитана и прекрасно понимаешь, как надо держать себя, чтобы не бросить тень на фамилию Тальберг.
— Хорошо, я не брошу тень на фамилию Тальберг.
— Я же не говорю тебе о том, что ты можешь мне изменить. Я прекрасно знаю, что этого быть не может.
— Почему ты полагаешь, Владимир Робертович, что этого не может быть?
— Елена, Елена, Елена! Я тебя не узнаю! Замужняя дама! Изменить! Пятнадцать одиннадцатого, я опаздываю.
Да в этот миг
На белом свете не один счастливец
Дрожайшую супругу обнимает,
Не помышляя, что она недавно
Другому отдавалась, что сосед
Шмыгнул к жене как только муж за двери.
— Мне хотелось тебе изменить, а не себе, – от ее слов повеяло холодом. – Но, предав тебя, мне пришлось бы предать и себя. А это гораздо страшнее!
– В чем разница?
– Ты не видишь разницы, и многие ее не видят, а делают. Испачкать свое тело другим, лишь бы перебить твой запах – это предательство не по отношению к тебе, а в первую очередь – к самой себе. Ведь нет ничего хуже, чем пустить в свою святыню абсолютно неуместного человека. Позволить ему побывать там, где никто никогда не бывал, кроме того, кто там не захотел остаться. Это все равно, что пустить себе пулю в лоб и надеяться, что после этого выживу. Пуля, несомненно, освободит мои мысли от тебя, но она же меня и убьет.
Cлайд с цитатой