Вот уж верность хуже всякой измены.
Нельзя разговаривать с тем, кого сбираешься убить. Это создает невидимую нить, делающую убийство невозможным...
Вот уж верность хуже всякой измены.
Нельзя разговаривать с тем, кого сбираешься убить. Это создает невидимую нить, делающую убийство невозможным...
Решай, Волкодав, решай сам, никто тут тебе не подсказчик. И отвечать тоже сам будешь, ни на кого, кроме себя, не надейся.
Только не говорите мне про безгрешных младенцев, не выучившихся различать зло и добро и не смыслящих в одиннадцать лет, что это больно, когда бьют. Когда самого, тут, небось, каждый сразу смекает. Вытянется, выдурится? Пожалуй. Видели мы таких. Иным и шею сворачивали.
Избавления ждать было неоткуда, но призрачная надежда живёт чуть не дольше самого человека. Венн видел слишком много страшных смертей, случившихся оттого, что кто-то опоздал всего на мгновение. Значит, надо попробовать купить это мгновение.
Когда он хотел в чём-то убедить рассерженного человека, он всегда говорил тихо. По его наблюдениям, это заставляло прислушаться. А прислушиваться, в то же время продолжая кипеть, затруднительно.