Капитан де Тревиль

— С ним была женщина, настолько красивая, что я чуть не упал с лошади.

— Блондинка? Похожа на англичанку?

— Да! Хотя англичанок я никогда не встречал.

Шевалье Д’Артаньян, кроме того, что вы съездили в Лондон, вы посмели бежать из тюрьмы, убили двадцать человек на дуэли, соблазнили трех дам, в том числе и дворянку! На основании всего вышесказанного мною, вы производитесь в мушкетеры короля!

— Арамис спал с королевой.

— И вы этому не помешали?

— Знай я, что он задумал — застрелил бы его. Что сделано, то сделано.

— Почему ты не сказал?

— Чтобы защитить репутацию королевы.

— Тогда не надо было вообще с ней спать.

— Тревиль, вы хоть иногда попробовали бы льстить. Говорят, это приносит неплохие результаты.

— Я всегда говорил и буду говорить Вашему Величеству только правду.

— За это вы мне и нравитесь. Меня всегда осыпают пустыми комплиментами, хорошо, что при дворе есть хоть один честный человек.

Люди должны увидеть, что в мире еще осталась справедливость.

Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс.

И в ваших жилах тоже есть огонь.

Но умнице фортуне ей богу не до вас,

Пока на белом свете,

Пока на белом свете,

Пока на белом свете

Есть Гасконь.

— ... Опасайтесь всех: друга, брата, любовницы... Особенно любовницы.

Д'Артаньян покраснел.

— Любовницы?.. — машинально повторил он. — А почему, собственно, я должен опасаться любовницы больше, чем кого-либо другого?

— Потому что любовница — одно из любимейших средств кардинала, наиболее быстро действующее из всех: женщина продаст вас за десять пистолей.

— Вы вышли замуж за герцога лишь затем, чтобы убить его?

— Старик умер от естественных причин.

— А его сын?

— От несколько менее естественных.

Тот, кто засыпает на мине с зажженным фитилем, может считать себя в полной безопасности по сравнению с вами.

— Королевы и за меньшее теряли головы.

— А что до королей, то ни один из них не терял головы за такое преступление.