стихи

Мой милый зайчонок, сейчас, почему-то,

Всё общество резко подсело на лис и тебе одиноко...

Проходят с молчанием мимо тебя — и ни звука,

Ты ушки повесил и носиком тычешь мне в щёку.

Поверь — я тебя не забуду, мой милый зайчонок,

И даже в отвратное время — когда всё обрыдло,

Тебя я упрячу средь баек своих капюшоном,

Что б лис этих рыжих глазам твоим было не видно.

Зайчонок мой милый, ты тычешься носиком в щёку,

И пуговки глазки глядят на меня с надеждой...

Поверь я не сделаю больно тебе или плохо,

Давай, мой зайчонок — согрейся в моей одежде.

— Кому читаешь-то? Кому, спрашиваю, читаешь?

— Никому. Себе.

— А чего же в голос?

— Так ведь стихи.

Я знаю,

Что оды

Сегодня не в моде,

Да и благодарность

Выходит из моды,

Но есть — что поделаешь! -

Вещи в природе,

Достойные только

Торжественной оды!

Вы вслушайтесь только:

Все терпит бумага!

Как верно!

Какое великое благо!

Увы, без бумаги,

— Признайтесь, писаки! -

Пропали бы

Все наши бредни и враки!

Куда бы, скажите,

Друзья-графоманы,

Девались бы

Наши стихи и романы?

Поэтому дружно -

Паки и паки! -

Восславим бумагу,

Бумагомараки!

И пусть наше слово

Поможет бумаге,

Ведь ныне

Погибель

Грозит ей, бедняге:

Грозят ей и пленки,

И диски, и чипы -

Бездушные,

Гнусные,

Мерзкие типы!

Она их напор

Кое-как отражает,

Но Лета

И ей и всем нам

Угрожает…

Ты сегодня сочиняла свои первые стихи

И так торопилась произнести их вслух,

Переступлю и возьму ей свои первые цветы.

Идеальное утро для идеальных двух...

Если вы любите мои стихи, преодолейте их яд, прочтите в них о будущем.

А иногда отец мне говорил,

что видит про утиную охоту

сны с продолженьем: лодка и двустволка.

И озеро, где каждый островок

ему знаком. Он говорил: не видел

я озера такого наяву

прозрачного, какая там охота! -

представь себе... А впрочем, что ты знаешь

про наши про охотничьи дела!

Скучая, я вставал из-за стола

и шёл читать какого-нибудь Кафку,

жалеть себя и сочинять стихи

под Бродского, о том, что человек,

конечно, одиночество в квадрате,

нет, в кубе. Или нехотя звонил

замужней дуре, любящей стихи

под Бродского, а заодно меня -

какой-то экзотической любовью.

Твой лучший друг — Танцующая тень,

Когда над бездною повиснул,

Что продолжает танец,

Когда ты на вершине!

Прекрасный стих подобен смычку, проводимому по звучным фибрам нашего существа.

Майя решительно встала. — У меня дальше этой строчки не идет: Одолела страшно — грусть, печаль, тоска!

— Нет у меня больше одного соска! — заржал Вьюга и тут же спрятал голову под подушку, откуда и выдал, — зато в рифму!

Я рыдала со смеху, но Майя не сдавалась. Она решила поразить Литературика поэзией серьезно-депрессивного подхода:

— Я сегодня грустным целый день ходил...

— Литр самогонки вдребезги разбил, — ляпнул Охотник, не подумав, и тут же схлопотал подзатыльник от возлюбленной.