Праздники, да субботы,
Да воскресные дни,
И навалом свободы,
И с лихвой болтовни.
Праздники, да субботы,
Да воскресные дни,
И навалом свободы,
И с лихвой болтовни.
ГИДРА была основана на убеждении, что людям нельзя доверять их личную свободу. Но мы тогда не понимали, что, если попытаться отнять у них эту свободу, они будут сопротивляться. Война многому нас научила. Человечество должно отдать свою свободу добровольно.
Если мышление – не мое мышление, то оно – только развертывание клубка мысли, рабство или работа «слуги слова». В моем мышлении не мысль составляет начало, а потому я – цель его, и весь процесс его – только процесс моего самонаслаждения; для абсолютного или свободного мышления, напротив, самое мышление – начало, и оно мучительно старается установить это начало как самую крайнюю «абстракцию» (например, как бытие). Именно эта абстракция, или эта мысль, и составляет начало, а затем надо только тянуть нить, пока не развернется весь клубок.
Абсолютное мышление – дело человеческого духа, а он – святой дух. Поэтому такое мышление – дело попов, одни они «понимают» это дело, «понимают высшие интересы человечества», интересы «духа».
— А твоя жена? Она знает, что ты любишь ее?
— Я говорю ей об этом постоянно!
— Слова? Еще больше слов, Джек! Ты говоришь их ей так же, как эти бесполезные листья падают с дерева. Слова... Разве ты не можешь ПОКАЗАТЬ ей, что любишь ее? Обрети душевный покой — покажи им, как ты любишь их, и будь искренным.
Любовь делает свободного человека ещё свободнее, но она же превращает заключённого в раба.
— Мы, американцы, — сказал Коуп, вставая, — свято верим в абсолютную свободу. Доктор тоже поднялся. Пафос собеседника не произвел на него ни малейшего впечатления. Эти слова он слышал уже не раз — от людей самых разных национальностей. Почему-то многие убеждены, что именно в их стране процветает свобода. Абсурд! Ни одна страна, ни одна нация, ни один индивид не могут быть совершенно свободны. Другое дело, что существуют разные степени зависимости.
Когда не боишься жить так, как хочешь, тебя мало что может расстроить или напугать. Единственная штука, которая имеет значение, – свобода. Свобода быть собой.
Мне говорили что не к чему быть гордой.
Словно алмаз сверкать, быть такой же твёрдой.
Мне говорили белое станет черным, но не верю я...
Мне говорили что быть собой опасно.
Лучше молчи пускай с чем-то не согласна.
Мне говорили что все мечты напрасно — это было зря..
— Не пожалеешь потом?
— Нет, Реми.
— И свободы по-прежнему хочешь?
— Потому и пришла, что поняла: ты моя свобода.
Человек свободен, только если он может выбирать. А выбирать он может, только если знает достаточно много, чтобы сравнить.