Петр Георгиевич Щедровицкий

В «Диалектике реального и феноменологическом методе у Гегеля» (1947) А. Кожев связывает диалектический характер тотальности бытия и реальности с присутствием в ней отрицающего начала, то есть осуществляемой человеком свободы. Кожев говорит так: Свобода, которая реализуется и обнаруживается в качестве диалектического или отрицающего Действия, есть, вследствие этого, и по самой своей сущности, творчество. Ведь отрицать данное не переходя в ничто – это значит творить нечто, до сих пор не существовавшее; это именно то, что называется “творчеством”. Иными словами, действительно заниматься творчеством можно лишь отрицая реально данное

Другие цитаты по теме

«Совершенно очевидна ошибочность мнения — пишет Вебер, — согласно которому «свобода» воления, как бы ее не понимать, идентична «иррациональности» поведения или что последняя обусловлена первой. Специфические «не поддающиеся учету действия», равные «слепым природным силам» — привилегия сумасшедшего. Напротив, наивысшую степень эмпирической свободы мы связываем именно с теми действиями, которые осознаём как рациональные, то есть совершаемые без физического и психического «принуждения», не под властью страстей, «аффектов», «случайного» омрачения ясности суждения; с теми действиями, посредством которых мы преследуем ясно осознанную нами цель, применяя самые адекватные, в меру нашего знания, то есть в соотвествии с эмпирическими правилами, средства».

В случае кризиса нефти природный газ станет чрезвычайно дорогим (цены на нефть и газ как взаимоконвертируемые углеводороды носят связанный характер). Методом перебора остается только атомная энергетика как единственная технологически отработанная возможность удовлетворения растущего спроса на электроэнергию.

По крайней мере, до того момента, пока не будут развернуты в промышленном масштабе энергетические технологии нового поколения

Душа свободного человека стремится найти выход из любого положения, в то время как душа раба лишь жалобно скулит: «Что делать мне, несчастному рабу?»

Мать, которая действительно мать, никогда не свободна.

Вот что такое свобода, — думал я. — Иметь страсть, собирать золотые монеты, а потом вдруг забыть все и выбросить свое богатство на ветер. Освободиться от одной страсти, чтобы покориться другой, более достойной. Но разве не является все это своего рода рабством? Посвятить себя идее во имя своего племени, во имя Бога? Что же, чем выше занимает положение хозяин, тем длиннее становится веревка раба? В этом случае он может резвиться и играть на более просторной арене и умереть, так и не почувствовав веревку. Может быть, это называют свободой?

Стоит только объявить себя свободным, как тотчас же почувствуешь себя зависимым. Если же решишься объявить себя зависимым, почувствуешь себя свободным.

Свобода лучше всего прочего учит необходимости любить и никто никому принадлежать не вправе.

А я думаю, что мы отвечаем за свои поступки, мы свободны. Я поднимаю руку — я в ответе за это, поворачиваю голову — я в ответе за это, я несчастна — я в ответе и за это... Я забываю, что за всё отвечаю, но это так. Всё зависит от нас.