В дельфинарии нас уверяют, что дельфин улыбается, потому что ему нравится прыгать через обручи, но, скорее всего, ему в этот момент совсем не до улыбок. Я скорее поверю, что дельфин улыбнется, получив возможность уплыть в море и никогда не возвращаться...
Изучение повадок зверей, заключённых в маленькие клетки, натолкнуло меня на мысль провести параллель между зверинцем и городом. Я увидел в этих пленниках вольеров тех замкнутых и скованных городских жителей, которых каждый день встречаю на улицах.
Любопытно, что с тех пор стало набирать силу некоторое недовольство сложившейся ситуацией: зародилось и росло год от года движение за освобождение зверей. Всё больше людей считали заключение животных за решётки неправильным, и количество посетителей зоопарков снизилось до рекордной отметки. В какой-то степени это связано с тем, что общество начало понимать необходимость заботы о «братьях наших меньших», но мне всё-таки кажется, что это символ неумолимого прогресса, молчаливое осознание необходимости заботы о других пленниках вольеров обитателях зверинца людского. Не оттого ли мы так страстно желаем выпустить львов и слонов на свободу, что сами в душе стремимся вырваться из тех клеток которые построили для себя в наших стремительно растущих городах?
— С чего ты взяла, что если я животное, то непременно завидую человеку и мечтаю оказаться на его месте? — удивилась Адская Тьма.
— А разве нет?
— Конечно, нет. Всё, что мне нужно, — это быть свободной, чтобы никто меня не понукал и не взбирался мне на спину, потому что это больно. Больно до онемения! То, что я не хочу страдать по вине человека, не значит, что я сама хочу быть человеком и мучить другую лошадь. Я лишь хочу, чтобы человек не делал из меня свою рабыню.
— Я понимаю, — кивнула Лара, — но мир так устроен, что единственный способ избежать рабства — это самой стать хозяйкой.
— Вздор! Вы, люди, такие смешные.
— За него не беспокойся, ему в сто раз лучше в лесу, со своими.
— Но ему их там не найти, он заблудится.
— Возможно, заблудится, не найдет своих, хлебнет поначалу горя. Потому что свобода, особенно в молодые годы, — непростая штука. Правда в клетке тоже не сладко, а может в лесу-то он и уцелеет. А вот если б взяли нас, взяли б и его, и тогда...
— Почему? Он ведь не еврей, наш Бетховен.
Когда умирает собака, вместе с которой прошло детство, то детство заканчивается. Это не означает, что я больше не поступала по-детски, в хорошем и плохом смысле этого слова. Но исчезла та наивность, которая неразрывно связана со словом «навсегда».
Детство Карроха прошло несладко. Мать его умерла при родах. Отца, кузнеца при последнем короле Слома, растоптали насмерть, когда ребёнку было пять лет. Тогда Карроха поселили в королевский зверинец, где он рос среди животных: львов, обезьян, оленей-падунов и других, менее известных существ, в которых не всякий верил. На седьмой год жизни парня королевский лазутчик привёл во дворец новую тварь. Её подтащили к королю, закованную в цепи, и та заговорила, хоть и не двигала ртом. Просила она одно: свободы. Король лишь рассмеялся и приказал зверю выступать ему на потеху, а когда тот отказался, огрел его своим Диким скипетром и приказал отправить тварь в темницу. Следующие месяцы мальчик тайком проносил к существу еду и лекарства, но они лишь слегка отодвигали полное истощение. Без слов зверь говорил с мальчиком, и со временем их связь усилилась настолько, что Каррох понял — он может поддерживать разговор. Более того, он научился общаться со всеми обитателями королевского зверинца. В ночь, когда зверь умер, мальчик впал в ярость. Он повел чудищ войной на прислужников короля, отперев клетки и выпустив зверей на дворцовые земли. В погроме насмерть растерзали и самого короля. Пока царила неразбериха, Каррох освободил одного из королевских оленей, и тот поклонился в ответ, а затем, с Каррохом на спине, перемахнул через высокие стены дворца, унося того из проклятого места. Теперь повелитель зверей Каррох по прозвищу Beastmaster уже взрослый мужчина, но он не потерял способности говорить с дикими зверьми. Сирота из королевского зверинца превратился в неукротимого воина природы.
Собака, любая собака, не что иное, как передатчик эмоций на языке, который люди без труда понимают.
Крокодил Гена — это проповедь о том, что есть животные и они полноправные члены сообщества на Земле. Дядя Федор — проповедь «Давайте детям больше свободы".
— Сисси, что ты делаешь?
— Дарю этим зверькам свободу, ведь вынуждена отказаться от нее сама.
У вас есть выбор. И не один. Вы свободны выбирать. Зачем сковывать себя чужими взглядами и примерять на себе чужой опыт жизни?
Человек свободен, только если он может выбирать. А выбирать он может, только если знает достаточно много, чтобы сравнить.
Cлайд с цитатой