Медленно день уходит
поступью матадора
и плавным плащом заката
обводит моря и долы.
Август! Уже закончился
поединок мёда и дыни.
Ах, солнце – красная косточка
у вечера в сердцевине.
Вскоре грянет крутой початок
жёлтым хохотом в гулкий зной.
Август! Детям душист и сладок
Тёплый хлеб пополам с луной!
Густела вечерняя синева, все еще сохраняя оттенки индиго, словно невысказанную надежду.
Костер долину вечера венчает
рогами разъяренного оленя.
Равнины улеглись. И только ветер
по ним еще гарцует в отдаленье.
— Если ты услышишь: плачет
горький олеандр сквозь тишину,
что ты сделаешь, любовь моя?
— Вздохну.
— Если ты увидишь, что тебя
свет зовёт с собою, уходя,
что ты сделаешь, любовь моя?
— Море вспомню я.
— Если под оливами в саду
я скажу тебе: «Люблю тебя», -
что ты сделаешь, любовь моя?
— Заколю себя.
Я пришел, Лусия Мартинес,
створки губ твоих вскрыть губами,
расчесать зубцами рассвета
волос твоих черное пламя.
Пустынны дворы Севильи,
и в их глубине вечерней
сердцам андалузским
снятся
следы позабытых терний.
Есть в дожде откровенье — потаённая нежность
и старинная сладость примеренной дремоты,
пробуждается с ним безыскусная песня,
и трепещет душа усыплённой природы.
Август.
Персик зарёй подсвечен,
и сквозят леденцы стрекоз.
Входит солнце в янтарный вечер
словно косточка в абрикос.
Крепкозубый, налит початок
смехом жёлтым, как летний зной.
Снова август.
И детям сладок
смуглый хлеб со спелой луной.
Последний луч за кровлей тихо сгинул,
В душе, как месяц, всходит лик тоски,
А вечер уж жаровню опрокинул
И по небу рассыпал угольки.
Я пришел к черте, за которой
прекращается ностальгия,
за которой слезы становятся
белоснежными, как алебастр.
Cлайд с цитатой