Семён Иосифович Кесельман

Воздух ясен и деревья голы,

Хрупкий снег, — как голубой фаянс;

По дорогам Англии веселой

Вновь трубит старинный дилижанс.

Вечер тих. За дальней снежной крышей

Гаснет в небе золотая гарь;

У таверны, над оконной нишей

Гном зажег решетчатый фонарь.

У ворот звенит твоя коляска,

Ты взошла на скользкое крыльцо, -

У камина вспыхнувшая сказка

Озарила бледное лицо.

Наше счастье юное так зыбко

В этот зимний, в этот тихий час,

Словно Диккенс с грустною улыбкой

У камина рассказал о нас.

Последний луч за кровлей тихо сгинул,

В душе, как месяц, всходит лик тоски,

А вечер уж жаровню опрокинул

И по небу рассыпал угольки.

Я жду любви, как позднего трамвая,

Гляжу во мглу до слёз, до боли глаз,

Творя волшбу, чтоб точка огневая

В конце пустынной улицы зажглась.

Я жду. В душе — как Млечный путь в цистерне -

Лишь отраженья зыблются одни,

И грезится, что в сырости вечерней

Уже скользят прозрачные огни.

Последний луч за кровлей тихо сгинул,

В душе, как месяц, всходит лик тоски,

А вечер уж жаровню опрокинул

И по небу рассыпал угольки.

Я жду любви, как позднего трамвая,

Гляжу во мглу до слёз, до боли глаз,

Творя волшбу, чтоб точка огневая

В конце пустынной улицы зажглась.

Я жду. В душе — как Млечный путь в цистерне -

Лишь отраженья зыблются одни,

И грезится, что в сырости вечерней

Уже скользят прозрачные огни.