Джанет Фитч

Мне очень не нравился взгляд, которым она смотрела на его дом. Это холодное спокойствие едва ли говорило о здравом рассудке, — мать напоминала ястреба, терпеливо караулящего добычу на расколотом молнией дереве.

В эту минуту мне стало ясно, почему люди пишут гадости на стенах чистеньких домиков, царапают гвоздями краску на новых автомобилях, колотят воспитанных детей. Желание уничтожить то, что никогда не сможешь иметь, только естественно.

Густела вечерняя синева, все еще сохраняя оттенки индиго, словно невысказанную надежду.

Их любовное бормотание было моей колыбельной, моим сундуком с приданым. Я складывала туда красивое белье, летний лагерь, новые сандалии, Рождество. Самозабвенно перебирала праздничные ужины, собственную комнату, велосипед, проверку уроков по вечерам. Еще один год, похожий на предыдущий, и следующий за ним, такой же безмятежный, один за другим — как мостик, и тысяча разных разностей, тонких и неуловимых, так знакомых девочкам, растущим без отца.

Одиночество — нормальное состояние человека. Научись мириться с ним. Его незаметное действие строит храм твоей души.

Вечером, в долгих и нежных летних сумерках, люди выходили из квартир, гуляли с собаками, пили коктейли у бассейна, свесив ноги в воду. Появилась луна, припадая к земле в невозможной синеве горизонта. Мне хотелось навсегда заморозить этот момент — перезвон, тихий плеск воды, звяканье собачьих цепочек, смех, доносящийся от бассейна, шорох чернильной ручки матери, запах эвкалипта, тишину и покой. Хорошо бы закрыть это все в медальон и повесить на шею. Хорошо бы в эту совершенную минуту на нас напал тысячелетний сон, как на замок Спящей Красавицы.

Их любовное бормотание было моей колыбельной, моим сундуком с приданым. Я складывала туда красивое белье, летний лагерь, новые сандалии, Рождество. Самозабвенно перебирала праздничные ужины, собственную комнату, велосипед, проверку уроков по вечерам. Еще один год, похожий на предыдущий, и следующий за ним, такой же безмятежный, один за другим — как мостик, и тысяча разных разностей, тонких и неуловимых, так знакомых девочкам, растущим без отца.

Одиночество — нормальное состояние человека. Научись мириться с ним. Его незаметное действие строит храм твоей души.

Вечером, в долгих и нежных летних сумерках, люди выходили из квартир, гуляли с собаками, пили коктейли у бассейна, свесив ноги в воду. Появилась луна, припадая к земле в невозможной синеве горизонта. Мне хотелось навсегда заморозить этот момент — перезвон, тихий плеск воды, звяканье собачьих цепочек, смех, доносящийся от бассейна, шорох чернильной ручки матери, запах эвкалипта, тишину и покой. Хорошо бы закрыть это все в медальон и повесить на шею. Хорошо бы в эту совершенную минуту на нас напал тысячелетний сон, как на замок Спящей Красавицы.

У любой религии должна быть Библия, и вот я нашла свою. Там рассказывалось, как неделями оставаться живой в открытом море, если ваш белый океанский лайнер пошел ко дну. Надо собирать губкой росу с поверхностей спасательной шлюпки, ловить дождевую воду расстеленной парусиной. Но если парусина будет грязной, а поверхность шлюпки покроется соляным налетом, предупреждала книга, вся собранная вода будет непригодной для питья. Надо держать шлюпку в чистоте, не пачкать паруса. Надо быть ко всему готовой.

Оглянувшись на свою теперешнюю жизнь, я поняла, что не делаю ничего для выживания в бирюзовом доме. Мои паруса пачкались, шлюпка покрывалась соляным налетом. Надо перестать играть в «джонни–джонни» и сосредоточиться на подготовке к дождю, подготовке к спасению. Я решила тренироваться, ходить каждый день, перестать нарочито хромать, как привыкла, и потихоньку избавляться от трости. Пора было брать себя в руки.