Простите, господа, мне придётся убить вас левой рукой.
— Атос, вы ранены?
— Я удивлён.
Простите, господа, мне придётся убить вас левой рукой.
— Атос, она мне сказала, что я её никогда не забуду. Это правда?
— Да, мой бедный Д’Артаньян, это правда.
— И как теперь жить?
— Так и живите.
— А если у меня не хватит сил?
— У вас хватит.
— Советую вам убить в себе любовь, пока она не расцвела.
— Почему? Она во мне только что родилась.
— Она приведет вас к могильное плите, сударь.
— Она приведет меня к счастью!
Мне плевать на Бекингема, он наш враг. Но если хоть один волос упадет с головы Д’Артаньяна, я пристрелю вас как собаку, даже если для этого мне действительно придется явиться с того света.
— Знайте, что когда бы и где бы мы не встретились, я буду любить вас так же, как люблю сейчас!
— Клятва игрока.
В благородных сердцах дружба пускает глубокие корни. Поверьте, только злой человек может отрицать дружбу, и лишь потому, что он ее не понимает.
— Он отправил гонца в замок?
— [Говорит на испанском]
— Он говорит, что будет отвечать перед Господом, а не перед французскими ублю... В общем, усомнился в наших родословных.
— Мы покидаем гарнизон?
— Гарнизона больше нет, Брухон.
— Он был нашим домом, местом, где люди могли найти защиту и справедливость, но не более — всего лишь местом. Это не гарнизон. Там, куда мы идем, где сражаемся, спасаем жизни — это и есть гарнизон. Гарнизон — это мы.