раны

— Говори, что хотел. Я все понял, да, я ляпнул про твою руку.

— Слушай, чувак, без тебя я бы никогда не стал копом, и не стоял бы тут, если бы твоя задница не спасла мою. Так что единственное, что я хочу тебе сказать: я тебя люблю.

В этом мы с тобой похожи — отцы исчезают, но наши раны остаются.

C'est un trou de verdure où chante une rivière

Accrochant follement aux herbes des haillons

D'argent; où le soleil, de la montagne fière,

Luit: c'est un petit val qui mousse de rayons.

Un soldat jeune, bouche ouverte, tête nue,

Et la nuque baignant dans le frais cresson bleu,

Dort; il est étendu dans l'herbe, sous la nue,

Pâle dans son lit vert où la lumière pleut.

Les pieds dans les glaïeuls, il dort.

Souriant comme, sourirait un enfant malade, il fait un somme

Nature, berce-le chaudement: il a froid.

Les parfums ne font pas frissonner sa narine;

Il dort dans le soleil, la main sur sa poitrine Tranquille.

Il a deux trous rouges au côté droit.

— Нарушаешь уговор? А как же «плохие парни навсегда»?

— Да, но это «навсегда» закончилось, когда ты умер.

— Что? Ты что несешь, балбес?

— У тебя трижды останавливалось сердце, Майк.

— Маркус, послушай, этот подонок меня кое-чего лишил, и я это верну.

— Чего он тебя лишил, Майк? Ты все еще жив. Все, что он отнял — это легенду о пуленепробиваемом Майке, но я видел, как ты истекаешь кровью. Ты человек, такой, как и все остальные.