короли

Они восхваляют его, как самого Богобоязненного, как чистейшего из всех королей, как одного из самых любящих мужчин, и как умнейшего из правителей, что когда-либо вступали на Французский престол, но только я знаю, что все это лишь пущенная в глаза пыль, и ничего больше.

— Рошфор все знает о нас с королевой.

— Если его отношение к королеве — это измена, то как назвать твое?

— Любовь.

— Король оценит разницу.

— Мой отец был великим королем, его очень любили. Многие считают, что я ему уступаю. Я это знаю. Мне было лишь восемь лет, когда его убили. Ребенок, росший без отца, лишенный стольких вещей. Меня больше пугают не тяготы рабства, а жизнь вдали от сына. А ваш отец?

— Погиб, по пути в Париж.

— Но когда вы были мальчиком, он вас учил, как охотится, как стрелять, как быть достойным человеком?

— Да.

— А я всего этого был лишен. И теперь мой сын тоже этого лишится...

— Возьмите кресло. Я сказал кресло, не табурет. Кресло с подлокотниками.

— Но лишь король может сидеть в кресле рядом с Вашим Величеством.

— Вы больше, чем король. Вы мой друг.

Я служу Вам, как раньше служил вашему отцу. Он поступал так, как было принято всегда. Я вижу, что Вы совершенно другой человек. Вы человек, рожденный в новой эпохе, рожденный гораздо раньше тех, кто будет вас любить и за вами следовать. Выбор понятен, сир, есть два пути: привычный и неизведанный, который следует проложить. И Ваш следующий шаг определит, куда пойдем дальше мы все. От того, на какой из них Вы ступите в этот момент, зависит наше общее будущее. Мы знаем, как поступили бы короли прошлого, но Вы другой, сир, Вы король нашего будущего. Единственный вопрос, каким оно будет?

Моя судьба быть ниже тебя. Это не мой выбор, это мой долг. Знаешь, каково это, не быть облаком, затмевающим солнце? Думаешь трудно быть королем? Побудь день в шкуре брата короля!

— Расскажите мне о вашем сыне.

— На смертном одре он попросил меня рассказать о жизни при Вас.

— И что вы рассказали?

— Правду. Что это дар Божий быть рядом с Вами, что Ваши сады так великолепны, что сами рождают красоту и что от их вида у кого угодно перехватывает дыхание. Еще я сказал сыну, что когда-нибудь и он будет жить и работать на моем месте, станет частью самой благородной семьи в мире. В которой каждый осмеливается мечтать, что когда-нибудь он будет жить как король. Или королева. Во дворце, который пленяет взор и пленит сердце и что однажды, когда нас всех уже не будет, об этом чудесном месте будут слагать легенды. Но когда это произойдет, боюсь те, кто будут их слушать, могут в них не поверить. Они примут их за сказки.

— Вашему сыну это понравилось?

— Он спросил, туда ли он отправится. И я ему ответил, что да.

— Многие сказали бы, что Ваш сын сейчас в лучшем мире, но я думаю, что истинный рай в объятиях его отца, быть здесь, с Вами. Сейчас. Но это не нам выбирать, у Бога свои планы. И не нам сомневаться в Его замыслах.

— Это в точности, как с кашей в детстве. Ты ведь помнишь? Я не помню, где это было, Сен-Жермен, кажется. Ты бросил в меня кашей за завтраком. Я бросил в ответ и завязалась драка. Ты помочился на меня, я на тебя и вот мы катаемся по полу и мочимся друг на друга.

— Ты это начал.

— Ты бросил в меня кашей. Но виноват остался я, потому что ты написал на брата, а я на короля!

На поле боя нет королей, нет знати, нет крестьян. Все равны и сражаются, чтобы прожить еще один день.