— Я не хочу, чтобы моя дочь связала свою жизнь с театром, — заявил отец.
Пег закатила глаза:
— О да, худшей доли и не придумаешь.
Он даже меня воспринимал как данность – так что, сама понимаешь, у меня не было выбора, кроме как воспылать к нему неодолимой страстью.
Девушки из хороших семей даже мысли не допускают, что в нужный момент никто не явится их спасти.
В Елабужском театре имени Горького прошла премьера пьесы Чехова – перевернулись оба.
— Черт у нас куда идет? За оброком. Оброк, где? В море. А где у нас море?
— Ну, море...
— На трибуне!
— И че, так вот в Японии делают, да?
— В Японии.
— Слушай, мы ведь все-таки Пушкина ставим, ну зачем нам х... ху...
— Ханамити. Трактовка!
— Ну да, и поп в кимоно!
— Очень неожиданное решение!
У Райкина в чём проблема? Я вам объясню. На мой взгляд — Константин Райкин замечательный актёр совершенно, недовостребованный, на мой взгляд, как раз из-за своего театра. Великолепный артист! У него талант такой, знаете, такой лёгкий, как воздушный шарик. Потом, что произошло? На одном собрании рядом с этим «шариком» упало «бревно начальственное». Оно не на него упало, оно упало рядом. Но всё, что сейчас происходит уже третий месяц, вот эти крики Константина Аркадьевича — это возмущение легкого, хрупкого предмета по поводу того, что нельзя же брёвнам падать, понимаете, ведь оно же могло же и убить. Так вот, не надо брёвнами пытаться... не надо брёвнами регулировать культурную отрасль. Не надо!
— Твоя любовь к труду, от матери передалось или от отца?
— От матери, должен сказать. Моя мать, совсем как я, только без дружелюбных, социальных и приятных аспектов.
— Дружелюбный патологоанатом... Это что-то.
— Чем ты зарабатываешь на жизнь?
— Я профессиональный убийца.
— О, неплохой выбор. Теперь это в моде.
Диктаторы должны бояться своего переводчика и своего дантиста, так как они более могущественны, чем они сами.
Cлайд с цитатой