Между свободой и распущенностью — большая разница.
Вы можете бросить меня в тюрьму, но вы не отнимите у меня свободы. Я, Джон Лилберн, рожден свободным.
Между свободой и распущенностью — большая разница.
Вы можете бросить меня в тюрьму, но вы не отнимите у меня свободы. Я, Джон Лилберн, рожден свободным.
Если кому-то нравится вести себя как шлюха, то что в этом плохого? Почему мы думаем, что распущенность — это плохо? Это лишь большая степень свободы.
— Я уеду в Массачусетс и там найду жену.
— И какую же, полковник?
— Такую, чтобы жила и поклонялась свободе, такую, чтобы умела любить и быть любимой. И красивую.
— В Англии таких нет?
— Нет. Мне не подойдет жена-англичанка, мэм. Размалеванная девчонка, которая не знает ничего, кроме тысячи лет привилегий и называет это происхождением или обычаем. Которая называет покорность долгом и живет лишь затем, чтобы ублажать мужа и хранить его собственность для сыновей. Мне нужна свободная душа, без налета тысячелетней фальши.
— Я знаю только ее, женщину, которую я прежде любил.
— Женщина, которую ты прежде любил, без вопросов и жалоб пожертвовала жизнью, ради мужчины, выбравшего терновый венок. Подумайте, сэр, я ведь могла бы не любить человека, который пригвоздил себя к кресту свободы. Где эта свобода сейчас, сэр? Где эта свобода была лично для меня?
— Вы издеваетесь над судом, сэр?
— Нет, это вы издеваетесь над этим судом, также как над правосудием, истиной и свободой, но так не будет продолжаться вечно.
Свобода — это не вседозволенность, а способ управлять своей жизнью. Человек свободен, даже если сидит за решеткой, ведь это был его выбор, попасть туда
Ветеран громко негодовал по поводу современной распущенности нравов и тихомолком горевал о невозможности ей воспользоваться.