— Вы издеваетесь над судом, сэр?
— Нет, это вы издеваетесь над этим судом, также как над правосудием, истиной и свободой, но так не будет продолжаться вечно.
— Вы издеваетесь над судом, сэр?
— Нет, это вы издеваетесь над этим судом, также как над правосудием, истиной и свободой, но так не будет продолжаться вечно.
— Любовь!..
— Да, любовь. Думаю, ты не знаешь ее и мне тебя жаль.
— Любовь помогла диггерам, когда на их поля пришла армия?
— Нет.
— Что любовь делает с людьми, если не заставляет их как дураков бежать к гибели? Любовь ведет к концу!
— Ты можешь любить глупую женщину? Я была глупа.
— Я полюбил вас в день вашей свадьбы с Гарри Фэншоу. До той минуты я не знал, что у меня есть сердце. Вы в него вселили новые чувства — радость, надежду. Они острее любых клинков, которые резали меня прежде.
— Что вы думаете о Томасе Рэйнзборо?
— Что если бы миледи была обедом, он бы вылизал тарелку.
— Я знаю только ее, женщину, которую я прежде любил.
— Женщина, которую ты прежде любил, без вопросов и жалоб пожертвовала жизнью, ради мужчины, выбравшего терновый венок. Подумайте, сэр, я ведь могла бы не любить человека, который пригвоздил себя к кресту свободы. Где эта свобода сейчас, сэр? Где эта свобода была лично для меня?
Я не дал Джону умереть смертью мученика. Он не простит меня за это.
— Я уеду в Массачусетс и там найду жену.
— И какую же, полковник?
— Такую, чтобы жила и поклонялась свободе, такую, чтобы умела любить и быть любимой. И красивую.
— В Англии таких нет?
— Нет. Мне не подойдет жена-англичанка, мэм. Размалеванная девчонка, которая не знает ничего, кроме тысячи лет привилегий и называет это происхождением или обычаем. Которая называет покорность долгом и живет лишь затем, чтобы ублажать мужа и хранить его собственность для сыновей. Мне нужна свободная душа, без налета тысячелетней фальши.
В последние дни у меня было отнято все, кроме того, что я ценю больше всего в жизни — мой совести и чести. Если бы я держался за жизнь также, как и за часть королевства, я бы выступил в свою защиту так, что от этого нелепого обвинения не осталось бы и камня на камне. Но я знаю, с вами спорить бесполезно...
Между кровью при рождении и кровью на смертном одре — есть жизнь. Теперь эта борьба и есть моя жизнь, а в чем смысл вашей? Смеяться над надеждой? Жить и умереть в одиночестве?
— Признаешь ли ты наконец свою вину и попросишь о милости?
— Я ничего не попрошу ни у вас, ни у других мужчин. Мужчины обвиняли меня, осудили и теперь мужчины меня убьют. Мужчины всю мою жизнь затыкали мне рот. Но прежде, чем меня казнят, я наконец смогу сказать: вы вор сэр, ведь вы похитили этот мир. Вы убийца, ведь вы убили его мечты. И вы, сэр, настоящая шлюха, ведь вы продали свою душу за мешок золота.