Илина Понамарева. Скребется грусть

Скребётся грусть в моё окошко

И хочет в Душу мне пролезть;

Луна с небес как будто брошка

Сверкает – золотая жесть.

Зову любовь из тихих улиц,

С полей, с лесов её зову…

Луна горбатая нахмурясь

Как брошка светит в синеву.

Другие цитаты по теме

— Скарлетт, вы ничуть, ничуть не изменились с того самого дня, когда был пикник у нас в Двенадцати Дубах. Помню, как вы сидели в окружении молодых людей.

— Той наивной Скарлетт больше нет. И все сложилось не так, как мы рассчитывали, Эшли, совсем не так.

— С той поры мы проделали долгий путь, верно, Скарлетт. О, беспечные деньки... теплые летние сумерки, женские смех, тихие песни негров и уверенность, что это золотое время вечно.

— Нельзя все время оглядываться и жить воспоминаниями, Эшли. От этого душа стонет... и идти вперед невозможно.

Хотят, о скорбь моя, чтоб я совлёк

С тебя покров природной красоты,

Чтобы подстриг я чувства, как кусты,

И плакал только в кружевной платок.

Душа не делит сцену и кулисы,

Румянами не скрашивает грусть

И, падая, не помнит о прическе.

Они душу ломают... Это больнее — когда душу грязными руками...

Солнце зашло,

Облака изорваны в клочья,

И луны еще нет!

О вечернее небо,

Как похоже ты на меня!

Я, конечно, не хочу сказать, что ум и печаль – это гири, которые не позволяют нам воспарить над нашей жизнью. Но, видно, это тяжелое, как ртуть, вещество с годами заполняет пустоты в памяти и в душе.

Те самые пустоты, которые, наполнившись теплой струей воображения, могли бы, подобно воздушному шару, унести нас в просторы холодного весеннего ветра.

У моей души либо ноги натёрты, либо сломаны, либо отвалились.

— Была одна душа, которую я мучил в Аду. И, как хороший мазохист, он командовал этим. «Жги меня». «Заморозь меня». «Причини мне боль». Так я и делал. И это продолжалось веками до того дня, пока по какой-то причине он не пропустил своего ежедневного наказания. И когда я вернулся... Он плакал. «Пожалуйста, мой король», говорил он. «Не забывайте обо мне снова. Обещаю, я буду хорошим». И тогда я осознал, что он настолько полон ненависти к себе, в нём нет ни крупицы самоуважения, что моя жестокость не имела значения. Если я обращал на него хоть немного внимания, это предавало значение его... Бессмысленному существованию.

— Зачем ты это мне рассказываешь?

— Потому что он напоминает мне о тебе. Ты думаешь, я изменился? Ты, бывший ангел, жалкий и бессильный, не придумал более позорного способа дожить свои дни, кроме как надеяться на подачку от меня, которая напомнит тебе о днях, когда ты был важен.

— Я знаю, что ты делаешь. Можешь убить гонца, если нужно. Но просто знай, что я рядом.

Он бы отдал своё сердце, чтобы вернуть ей душу.

— Это был всего лишь сон, да? — её голос звучал тихо, а на лице отразилась то ли грусть, то ли сожаление.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, но, когда я пришел сюда, — он тяжело вздохнул, — Ты сидела здесь, приложив пистолет к виску.

Ястреб всегда над вечерними облаками.

Как ему, должно быть, печально!

В безмолвии ветра его цепким крыльям нет отдыха.

Что ты такое, моя душа-ястреб?

Что ты такое, моя, кружащая в небе, тоска?

Мой спутник на дороге, в пустых полях -

И тебе, должно быть, одиноко?

Мы вместе идём по лугам под треск кузнечиков,

Но не перемолвимся ни словом.

Что ты такое, моя душа-путник?

Что ты такое, моё одиночество?