Елизавета Петровна Глинка

Мы никогда не уверены в том, что мы вернёмся назад живыми, потому что война – это ад на земле, и я знаю, о чём я говорю. Но мы уверены в том, что добро, сострадание и милосердие работают сильнее любого оружия.

0.00

Другие цитаты по теме

Нет, этого я не забуду дня,

Я не забуду никогда, вовеки!

Я видел: плакали, как дети, реки,

И в ярости рыдала мать-земля.

Своими видел я глазами,

Как солнце скорбное, омытое слезами,

Сквозь тучу вышло на поля,

В последний раз детей поцеловало,

В последний раз…

Притихшая в скорбном ожидании Атланта, обратила свой взор к маленькому городку Гёттисбергу, где три дня переворачивалась страница истории во время смертельной схватки двух наций на полях Пенсильвании...

«No star wars — no mathematics», — говорят американцы. Тот прискорбный факт, что с прекращением военного противостояния математика, как и все фундаментальные науки, перестала финансироваться, является позором для современной цивилизации, признающей только «прикладные» науки, ведущей себя совершенно подобно свинье под дубом.

Самыми длинными годами моей жизни были те, что я провела, поджидая мужчин с войны. В том числе и тех, кто не вернулся.

Мы говорили о войне мало. Папа с мамой были убеждены, что такой страшной войны больше никогда не будет. Они долго в это верили. У нас с сестрой единственное, что осталось от войны, — покупали куклы. Я не знаю, почему. Оттого, наверное, что нам не хватило детства. Детской радости. Особенно страдала сестра, она была младше. Училась я в институте, сестра знала, лучший подарок для меня — кукла. У сестры родилась дочь, я приехала к ним:

— Что тебе подарить?

— Куклу…

— Я спрашиваю, что тебе подарить, а не твоей девочке.

— Я отвечаю — подари мне куклу.

Росли наши дети — мы дарили им куклы. Мы всем дарили куклы, всем нашим знакомым.

Первой не стало нашей изумительной мамы, потом не стало нашего папы. Мы ощутили, сразу почувствовали, что мы — последние. У той черты… У того края… Мы — последние свидетели. Наше время кончается. Мы должны говорить…

Мы думали, что наши слова будут говорить последними…

Фиалки плокстерского леса я пошлю тебе за море.

Странно видеть цвет прибоя

Там, где друга кровь алела,

Где остыло его тело,

Странно видеть цвет покоя.

Фиалки плокстерского леса -

Что значат для меня эти цветы?

Жизнь, надежда, любовь, ты.

И пусть не на твоих глазах они взошли на погребальном косогорье, -

От взора дня сокрыто горе.

Родная, сожалеть повремени.

Цветы фиалки из-за моря я шлю в родные, позабытые края.

Я шлю их в память об утрате,

И знаю, ты поймешь меня.

Тот, кто видел войну, будет видеть ее всегда. В ночной тиши нам всегда будут слышаться крики. Это наша история, потому что когда-то мы были солдатами и были молоды.

Где добро, там свет, а как иначе?

Жизнь без милосердия пуста…

Просто страдать. Тосковать по ней, рвать и опять склеивать фотографии, доказывать себе, что она не стоит его, обзывать всякими словами, презирать ее, обещать себе отомстить ей, колотить руками по столу, чувствовать себя брошенным, униженным, растоптанным. Случайно находить что-нибудь связанное с нею и в бешенстве уничтожать, а на другой день сожалеть, что ничего от нее не осталось. Неустанно убеждать себя, что она не была и никогда не станей достойной его, что он заслуживает женщины в сто раз лучше. Писать ей исполненные ненависти письма и не отправлять, звонить ей по ночам, не в силах выдавить из себя ни слова. Чувствовать боль, ненависть, недоверие, оцепенелость. Или хотя бы напиваться до границы летаргии, которая приносит забвение, а утром просыпаться и смотреть на пустые бутылки у кровати. Обещать себе, что никогда ей не простишь, а через полчаса все прощать. Каждый день забывать ее и клясться, что завтра забудешь по-настоящему. Страстно желать видеть ее, когда чувствуешь, до чего тебе плохо, и, чувствуя себя еще хуже, мысленно проклинать себя за это желание.

Это было, когда зло менять умело маски,

Где добро, там и зло появлялось как назло,

Как же быть, чтоб всегда, а не только в этой сказке,

Но и везде и всегда злу не очень-то везло?

Что на сказку кивать? Сказки есть и сказки будут,

Но едва ли придёт к вам на помощь чародей.

Люди сами должны друг для друга делать чудо,

Только люди должны быть похожи на людей.