Мы зовем это место Маджула. Ничего особенного, как по мне. Это просто место... где все подошло к концу.
Смерть – это истинный финал, бесповоротный.
Мы зовем это место Маджула. Ничего особенного, как по мне. Это просто место... где все подошло к концу.
— А это... очень страшно?
— Нет, я так не думаю. Ровно так, как и должно быть. Всё когда-то заканчивается. Капля падает вниз.
— До встречи на той стороне.
— Ох, БоДжек, нет. Нет никакой «той стороны». Это конец.
My life closed twice before its close;
It yet remains to see
If Immortality unveil
A third event to me,
So huge, so hopeless to conceive
As these that twice befell.
Parting is all we know of heaven,
And all we need of hell.
Всё однажды подходит к концу.
Нужно только смириться с утратой.
Поначалу хоть с неба луну,
А в конце: «Не звони мне. Не надо.»
Слова бывают грустными,
слова бывают горькими.
Летят они по проводам
низинами,
пригорками.
В конвертах запечатанных
над шпалами стучат они,
над шпалами,
над кочками:
«Все кончено.
Все
кончено...»
Я не слышу шагов чего-то страшного рядом,
Но очень скоро с этим встречусь я блуждающим взглядом.
И кончится время, а вместе с ним пустота,
Остается только одна тишина.
— Теперь отдохни.
— Не до отдыха, нельзя останавливаться!
— Милый. Мой милый… Ты остановился уже очень давно…
Без малого за год оставленные без присмотра дома пришли в упадок, хотя ни один ещё не обвалился. С чего им рушиться в такую сушь? Внутри всё было разорено, переломано. Укрытые запасы диатриты сумели раскопать и стравить за долгую зиму. Унике ничего найти не удалось. К тому же все дома были страшно загажены. Засохший кал валялся на полу, в очагах, на постелях. Удивительно, почему дикарь всё, что не может понять, стремится превратить в отхожее место?