сердце

Ее язык не слушается сердца,

А сердце не владеет языком.

Так пух лебяжий, зыблемый волнами,

Не ведает, куда он приплывет.

Я чувствовал, что она играет моим сердцем просто потому, что ей так нравится, а не потому, что ей было бы трудно и больно разбить его и выбросить.

Я вспоминаю пустынную деревню

Там на плече обугленной горы

Я вспоминаю о твоём плече

Я вспоминаю о твоих локтях

Я вспоминаю о твоём белье

Я вспоминаю о твоих следах

Я вспоминаю город без коней

Я вспоминаю о твой погасший взгляд

Моё пустое сердце,

Труп Мазепы с которым конь скакал

Нет, не ранена, — соврала я. Хотя для доктора это правда: сердечные раны его не интересуют.

Ощущение, будто в груди сверлят огромную дыру, вырезают жизненно важные органы, оставляя глубокие раны, края которых потом долго пульсируют и кровоточат. Естественно, холодным рассудком я понимала: с лёгкими всё в порядке, однако хватала ртом воздух, а голова кружилась, будто отчаянные попытки ни к чему не приводили. Сердце, наверное, тоже билось нормально, но пульса я не ощущала, а руки посинели от холода. Свернувшись калачиком, я обхватила колени руками, казалось, так меня не разорвёт от боли.

У меня нет сердца; может быть, это имеет отношение и к памяти.

Мы все без исключения носим своеобразные маски на наших сердцах.

Утро холодное, мокрые улицы -

сердце скучает по прежней весне.

Выпрямить спину и не сутулиться

что-то мешает сегодня мне.

Как бы срастись нам? Как бы нам встретиться?

Город застыл: ни людей, ни машин!

Сердце уже ни на что не надеется,

будто закрыто на карантин.

Хочется жизни обычной! Обыденной!

С книжкой в трамвай, и гонять по Москве.

Хочется выползти/ выбежать/ выйти нам,

спать до рассвета в весенней траве.

Кофе в ладони и свежую булочку

взять у кондитера, сесть на скамье!

После, свернув, на любимую улочку,

видеть как все улыбаются мне!

И, нагулявшись, вернуться к полуночи.

Вместе с тобой. И до самой зари

робко молчать о волнительном будущем,

чувствуя свет, проходящий внутри.

— Идите по коридору вниз. Осторожно, там ступенька!

— А откуда Вы знаете, что там ступенька?

— Я... я вовсе не знаю, я просто чувствую материнским сердцем.

— Материнское сердце чувствует даже ступеньку...

— Ах, генерал, Вы никогда не будете матерью!

— Я слишком стар для этого.