Антоний и Клеопатра

Тогда была

Девчонкой я неопытной, незрелой;

Была холодной кровь моя тогда.

Порой в великой книге тайн природы

Мне удается кое-что прочесть.

Назвать бы можно ярость боязнью страха.

В этом состоянье способен голубь заклевать орла.

У полководца нашего отвага растет за счет ума.

А если храбрость без разума, тогда бессилен меч...

Не иссякла еще в нас сила жизни.

В бой я ринусь, и восхитится смерть,

Что столь же страшен мой меч, как страшная ее коса.

— Ну, чокнемся. Твое здоровье, Цезарь.

— Уволь. Полощем мы мозги, полощем,

Они же все грязней. Противный труд.

— Мгновенье так велит. Уж подчинись.

— Чем кончится сраженье, как считаешь?

— А чем кончится бубонная чума?

Конечно, смертью. Пусть возьмет зараза

Распутную египетскую тварь!

В разгаре битвы, в миг, когда успех

И пораженье станут близнецами!

О милый! Если охладела я,

Лед сердца моего пусть превратится

По воле неба в ядовитый град

И первая же градина пускай в меня ударит:

C нею пусть растает и жизнь моя.

Ее язык не слушается сердца,

А сердце не владеет языком.

Так пух лебяжий, зыблемый волнами,

Не ведает, куда он приплывет.