— Сколько книг! Никому нельзя запрещать их читать...
— Может, их считают слишком ценными и слишком хрупкими?
— Нет, дело в другом, Эджио. Эти книги часто содержат истину, которая отличается от нашей. Идеи, которые могут заставить нас усомниться в непогрешимости слова Господня... А сомнение, Эджио, — первый враг веры.
... Власть-то тут она. А вот насколько? Толпа – животное. Управляемое инстинктами. Религиозность – как раз инстинкт.
Самые жестокие, неумолимые из всех людей, склонные к ненависти, преследованию, — это ультрарелигиозники.
— Ваше Преосвященство?
— А-а, мистер Пейс. Понимаю, вы продолжаете блюсти мои интересы?
— Разумеется, Ваше Преосвященство. Я зорок словно орел!
— Мне не нужен орел, мистер Пейс, они слишком высоко парят. Будьте голубем, чтобы гадить на всех.
— Да, Ваше Преосвященство...
— Мы не уверены точно, что это был припадок. Он же всегда так делает: поёт песни и исцеляет людей.
— Как интересно. Религиозное поведение так похоже на безумие, что мы не можем их отличить.
Своеобразный характер материала, с которым имеет дело политическая экономия, вызывает на арену борьбы против свободного научного исследования самые яростные, самые низменные и самые отвратительные страсти человеческой души — фурий частного интереса. Так, высокая англиканская церковь скорее простит нападки на 38 из 39 статей ее символа веры, чем на 1/39 ее денежного дохода. В наши дни сам атеизм представляет собой culpa levis [небольшой грех] по сравнению с критикой традиционных отношений собственности.
Неудивительно, что я стал религиозным, ведь только религия даст вам ответы на многие вопросы и заставит вас поверить в чудо.
Всякая религия заключает в себе три предмета: веру, богослужение и нравственность. Главная цель всякой религии есть последний предмет, а два первые суть только средство для их приобретения.
Наберемся мужества признать, что русское рабство неотделимо от православия. Так, во всяком случае, я думаю. Так же как и рабство мусульманское – от ислама.
Cлайд с цитатой