— Но аббат и другие монахи убеждены, что в этих стенах творит свои дела дьявол!
— Так и есть...
— Единственное доказательство присутствия дьявола — всеобщее желание его увидеть.
— Но аббат и другие монахи убеждены, что в этих стенах творит свои дела дьявол!
— Так и есть...
— Единственное доказательство присутствия дьявола — всеобщее желание его увидеть.
«Кстати, не очень обольщайся по поводу этих реликвий. Обломков креста я перевидал очень много и в самых разных церквах. Если все они подлинные, значит, нашего Господа терзали не на двух скрещенных бревнах, а на целом заборе…»
«Учитель!» — вскричал я, потрясённый.
«Но это так, Адсон. А бывают ещё более роскошные реликвии. Когда-то в Кельнском соборе я видел череп Иоанна Крестителя в возрасте двенадцати лет…»
«Какое диво! — отозвался я с восхищением. И сразу же, усомнившись, воскликнул: — Но ведь Креститель погиб в более зрелом возрасте!»
«Другой череп, должно быть, в другой сокровищнице», — невозмутимо отвечал Вильгельм.
Да, есть сладострастие боли, так же как сладострастие веры и даже сладострастие смирения. Если ангелам-бунтовщикам столь немногого хватило, чтоб огонь обожания и смирения стал в них огнем гордыни и бунта, что говорить о слабом роде человеческом? Ну вот, я рассказал тебе, какие мысли смущали меня при ведении следствия. Из-за них я отказался от должности. Не хватало духу преследовать слабости грешников, коль скоро у них те же слабости, что у святых.
— Сколько книг! Никому нельзя запрещать их читать...
— Может, их считают слишком ценными и слишком хрупкими?
— Нет, дело в другом, Эджио. Эти книги часто содержат истину, которая отличается от нашей. Идеи, которые могут заставить нас усомниться в непогрешимости слова Господня... А сомнение, Эджио, — первый враг веры.