проклятие

Не дай вам бог, дитя мое, узнать,

Как тяжело любить такой любовью,

Рыдать без слов, метаться, ощущать,

Что кровь свинцом расплавленным, не кровью,

Бежит по жилам, рваться, проклинать,

Терзаться ночи, дни считать тревожно,

Бояться встречи и ждать их жадно ждать;

Беречься каждой мелочи ничтожной,

Над пропастью бездонною стоять,

И чувствовать, что надо погибать,

И знать, что бегство больше невозможно.

Проклят

будь отец того кузнеца

что выковал железный топор

тот которым срубил дровосек

дуб сгодившийся на кровать

на котором зачат был дед

человека который вел

растреклятый автомобиль

тот в котором твоя мать

повстречалась с твоим отцом!

Моё копьё тяжело, но жизнь — ещё тяжелее. Тот, кто вкусил яд богов, вкладывает всё горечь в слова.

В мае 1944 года, ночью,

Я видел умирающего солдата.

Он лежал на деревянной полке

Ещё живой

И мучился от лихорадки.

Объятый пламенем бледной памяти,

Он всё плакал по матери, сестре, возлюбленной.

Между ним и мной

Лежала непреодолимая граница.

Было видно, как он корчится

В тени блеклого света,

В колышущихся огнях дня и ночи.

Госпитальное судно плыло в Восточно-Китайском море.

Он умирал,

Проклиная войну,

Отвергая гонорар, обещанный нам всеми богами,

Отвергал, чтобы умереть навеки.

(Человечность-человечность…

Этот прекрасный солдат

Уже не воскреснет.)

А где-то в далекой стране

Его святая смерть

Теперь сокрыта в книге с золотой каймой

Над книгой низкий голос и

Мягкая женская рука.