Моё копьё тяжело, но жизнь — ещё тяжелее. Тот, кто вкусил яд богов, вкладывает всё горечь в слова.
В предсмертном крике даркина — боль всех погубленных им сосудов.
Моё копьё тяжело, но жизнь — ещё тяжелее. Тот, кто вкусил яд богов, вкладывает всё горечь в слова.
Не дай вам бог, дитя мое, узнать,
Как тяжело любить такой любовью,
Рыдать без слов, метаться, ощущать,
Что кровь свинцом расплавленным, не кровью,
Бежит по жилам, рваться, проклинать,
Терзаться ночи, дни считать тревожно,
Бояться встречи и ждать их жадно ждать;
Беречься каждой мелочи ничтожной,
Над пропастью бездонною стоять,
И чувствовать, что надо погибать,
И знать, что бегство больше невозможно.
Если за убийство родичей проклинают, что тогда делать отцу, когда один его сын убивает другого?
Мать любила меня. Она сражалась и погибла, чтобы подарить мне лучшую жизнь. Теперь и я буду сражаться до конца, чтобы даровать лучшую жизнь моему племени.