Эx ты, лунa, путь твoй oдин,
Лишь тoлькo oдин,
Ho путь твoй для вcex, вcex влюблённыx.
Для тex, ктo вepит и любит,
Для тex, ктo чувcтву вepeн,
Ho луннoй дopoгoй никтo нe шaгaeт.
Эx ты, лунa, путь твoй oдин,
Лишь тoлькo oдин,
Ho путь твoй для вcex, вcex влюблённыx.
Для тex, ктo вepит и любит,
Для тex, ктo чувcтву вepeн,
Ho луннoй дopoгoй никтo нe шaгaeт.
Знаю, куда
Луна неизменно стремится,
Но ночь напролет
Прождала, напрасно надеясь
В небе свет ее отыскать.
Идеальное одиночество и покой — лучшее, что способен подарить людям единственный спутник Земли.
Чья-то ладонь отвела в сторону вьющиеся стебли, за ней показалась рука до плеча, потом ступня и белое колено – девушка, не заметив меня, медленно шла прямиком к дому. Широкая лунная дорожка протянулась перед дверью. Девушка ступила на нее, и ее осветило, словно прожектором: золотом поблескивали плечи и бедра, матовые фиолетовые тени залегли под мышками и чуть ниже талии. Дверь приоткрылась, и мрак цвета умбры, словно темная ряса, поглотил светлую фигуру девушки.
— Вот что, соколы ясные! — Мишка мрачно оглядел братьев. — Ничего у вас с этими деревяшками не выйдет! Ими только в жопе ковырять в безлунную ночь.
— Почему в безлунную? — тут же поинтересовался Кузька. Из двух братьев-близнецов, он был более шустрым, безалаберным и, как слышал Мишка, более восприимчивым к обучению. Вот и сейчас, Дёмка молчал, а Кузьке почему-то понадобилось знать: почему именно в безлунную ночь надо предаваться столь странному занятию.
— Чтобы не увидел никто, и со смеху не помер. — Просветил Мишка Кузьму.
Вот месяц в летнем небе.
Он в сумраке мерцает. Он мне напоминает о бровях девчушки,
Что однажды повстречал.