Джон Бойн

Неужто это и правда настолько просто — совратить невинную душу?

До чего здорово обладать властью, до чего приятно иметь право брать что хочешь, когда хочешь и у кого хочешь и не быть тем, кто вечно всего лишается.

Может лучше самому всех обижать, вместо того, чтобы тебя обижали? Тогда уж точно не пострадаешь.

— Ты что, не понимаешь, какая это для тебя честь? Не понимаешь, какой я здесь важный человек?

— Прекрасно понимаю, — ответила Катарина. — Ты — маленький мальчик в кожаных шортах, который ходит в магазин за перьями для авторучки Фюрера. Возможно ли это недооценивать?

Он погубил людей, любивших его, и, пусть не своими руками, убил тех, от кого не видел ничего кроме добра; он пожертвовал даже собственным именем и теперь готов потратить, наверное, всю жизнь, пытаясь снова заслужить право его носить.

— Помнишь, как мы были детьми?

— Помню, – сказал я.

— А нельзя нам опять стать детьми?

Я покачал головой и улыбнулся.

— Вряд ли, слишком много всего произошло.

Ты все слышал. Ты все видел. Ты все знал. И тебе очень хорошо известно, в чем виноват ты лично. На твоей совести смерть других людей. Но ты еще молодой, тебе всего шестнадцать, впереди много лет, чтобы как следует осознать, в чем ты участвовал. Только никогда не говори «я не знал». Вот это уж точно будет преступление хуже некуда.

Не думаю, что слово «хороший» можно понимать по-разному. Ты либо хороший, либо нет.

А ты знаешь, зачем люди носят форму, а, Пьеро? Затем, что человеку в форме кажется, будто ему все дозволено. И что он волен поступать с людьми так, как никогда не посмел бы в обычной одежде. Лычки, шинели, высокие сапоги – все это дает право проявлять жестокость без всякого зазрения совести.

Писать книгу не так-то просто, здесь необходимо время и терпение, и даже минутная помеха способна сбить с мысли, тогда насмарку всё, что было плодом долгих размышлений.