Будь страх противником легким, ни одного труса бы на свете не осталось.
Есть раны, которые не в силах залечить даже время. И все эти раны человек наносит себе сам.
Будь страх противником легким, ни одного труса бы на свете не осталось.
Есть раны, которые не в силах залечить даже время. И все эти раны человек наносит себе сам.
Время — диковинная величина. То едва ползет оно, то вскачь несется, то неспешно течёт, а то замирает и, кажется, будто застыло навсегда. Или, бывает, для тебя миг тянется и длится, а для другого кого — пролетает быстрее птицы.
От душевной боли умирают лишь женщины. Усыхают с тоски, истончаются, тают. Исходят слезами и причитаниями.
Мужчины же делаются злыми и молчаливыми. Им не остается ничего иного, кроме как безмолвно кричать и крошить зубы.
— Как ты думаешь, Феденька, а добрый человек может быть плохим? Например, трусом?
— Ну, трусость — область нравственная. Хороший человек преодолевает в себе чувство страха, свою физиологию, но может дрогнуть, если угроза очень страшная, и это уже будет не трусость, а...
— Я с вами не согласна, всё равно это будет трусость...
— Стать мужская — она не в красоте...
— А в чем же? — спросил Ихтор, дивясь смелости вдовушки.
Но Огняна и тут его удивила, ответив:
— Стать мужская — здесь, — и легонько постучала пальцем по здоровому виску гостя, потом задумалась и добавила: — И здесь.
Теплая ладонь слегка коснулась широкой груди.
— С лица воду не пить. Так матушка говаривала. А мужик добрым должен быть и умным. С таким хоть до ста лет живи — горя знать не будешь.
Ты всё знал, ты всё понимал, но ты боялся догаться, потому что ты трус. Даже когда этот человек появился в твоей квартире без носков, ты боялся догадаться.
Соль — постоянный спутник потерь. Когда мужчины льют кровь, женщины льют слёзы. И то и другое одинаково солоно. Так уж заведено.
Девичья обида — что весеннее наводнение. Коли случилась — вспять не поворотишь. Только переждать можно.