Dza-Dze — Интро

Мы увидим, насколько важно вызвать в человеческом разуме радикальную революцию.

Кризис – это, прежде всего, кризис в сознании, кризис который больше не может принимать старые нормы, старые модели, древние традиции. И учитывая, каков мир сегодня со всеми его страданиями, конфликтами, разрушительной жестокостью, агрессией. Человек всё такой же, как и прежде. Всё такой же жестокий, неистовый, агрессивный, жадный, соперничающий – это он создал общество в соответствии с этими своими качествами.

0.00

Другие цитаты по теме

Это, знаешь ли, то ещё удовольствие, третью ночь, выходя в промерзлый тамбур, курить, думать:

А как, интересно, там, на северном полюсе, может ли человек на морозе вообще с кем-нибудь говорить? Может человек на морозе с кем-нибудь говорить? Может ли человек вообще с кем-нибудь говорить?

Или ему остается как мне, вспоминать, сутулясь, как когда-то давно, в пахучей августовской ночи и его, и её несла в перекрестиях улиц белая волга, обгоняя лады и москвичи. И когда впереди замаячил вокзал пятнышком бледным, и он, готовясь к разлуке сидел чуть жив. Она с заднего сиденья ему, сидящему на переднем, улыбнулась, на плечо руку ласково положив. Корил он себя тогда, это безнадежность, ненужная влюбленность, собачий бред. И не думал, что её такая простая нежность согреет его через столько холодных лет.

— Он приехал помочь аристократам сорвать наш праздник! Он сам аристократ — он говорит как аристократ!

— Я?! Да я своими руками прикончил одного аристократа, еще за два года до революции!

— Молчать!

— Вы еще не додумались взять Бастилию, а я уже убил одного барона!

[Гамильтон]

Йоу!

Он бы оставил тебя умирать

Под крики,

Но грядет революция,

И бедняки одержат в ней победу.

Тяжело слушать тебя, сохраняя серьезный вид.

Хаос и кровопролитие преследуют нас,

Не стоило даже говорить об этом.

Что скажешь о Бостоне?

Посмотри, какой ценой нам это досталось,

Сколько мы потеряли,

А ты говоришь о Конгрессе?!

Да мой пес более красноречив, чем ты!

Как ни странно, вы оба одинаково паршивы.

Король находится в Джерси?

Во имя революции!

[Сибери]

Не обращайте внимания на сброд,

Который кричит о революции,

В их сердцах нет места для ваших интересов.

Хаос и кровопролитие – это не решение проблемы.

Не позволяйте им ввести вас в заблуждение,

Этот Конгресс говорит не от моего имени.

Они ведут опасную игру,

Я молюсь, чтобы король проявил к ним снисхождение,

Позор, позор…

[Труппа] Во имя революции!

[Сибери] Не обращайте внимания…

[Гамильтон] Если ты повторишь это снова, я…

[Сибери] Который кричит…

[Гамильтон] Серьезно, смотри на меня, пожалуйста, а не в свои заметки!

[Сибери] Нет места для ваших интересов…

[Гамильтон] Если не хочешь сбавить тон, незачем вступать со мной в дискуссию.

Почему крошечный остров в море устанавливает цену на чай?

[Бёрр] Александр, прошу тебя…

[Гамильтон] Бёрр, лучше я буду прямолинейным, чем нерешительным,

Отбросим учтивость в сторону.

[Труппа] Тишина! Послание от короля!

Послание от короля!

[Все] Послание от короля!

— Вот что Вам самому дает силы работать, такие потрясающие писать книги, романы?

— Спасибо! Спасибо на добром слове. Ну что я могу вам сказать? Есть ощущение величия переживаемого момента. Величия — не шутя. Потому что все, чему нас учили, оказалось правдой. Всё, о чем писала русская революция; всё, о чем она говорила в 1917 году; всё, о чем писала русская проза XIX века; всё, что нам обещала русская поэзия, начиная с «Грядущих гуннов» (В. Брюсов) и кончая «Незнакомкой» (А. Блок) — всё это, понимаете, дает мне силы жить. Потому что момент, который мы переживаем, великий.

И вот, отчаявшись найти справедливость, люди ухватились за силу...

Я не революционер. У некоторых есть такая гражданская позиция — готовность и стремление лезть на баррикады. Я за революцию внутри. Не люблю массовые скопления, поэтому мне сложно публично к чему-либо примкнуть. При этом у меня может быть позиция, и я могу её выразить — на концерте высказаться, например.

Вставай, проклятьем заклеймённый,

Весь мир голодных и рабов!

Кипит наш разум возмущённый

И смертный бой вести готов.

Весь мир насилья мы разрушим

До основанья, а затем

Мы наш, мы новый мир построим -

Кто был ничем, тот станет всем.

Это есть наш последний

И решительный бой;

С Интернационалом

Воспрянет род людской!

Никто не даст нам избавленья:

Ни бог, ни царь и не герой.

Добьёмся мы освобожденья

Своею собственной рукой.

Всякая революция делается для того, чтобы воры и проститутки стали философами и поэтами.

В тот день началась наша революция. В день, когда Менгск уничтожил целую планету и назвал это «справедливостью».