Постой, папа. Я решила, что мне не нужна твоя фамилия. Во мне течёт твоя кровь. Этого хватит, чтобы править миром.
— Не осуждай меня.
— Как это? Ты лгал мне всю мою жизнь и позволили мне спать с моим кузеном.
— Полукузеном. Но я даже не знал, что вы вместе, до самой помолвки. А потом уже было слегка поздновато. Если только ты не беременна. Ты ведь не беременна?
— Боже, да ты просто отец года.
— Я вижу, ты сейчас на взводе. Но дело не в том, что ты женщина.
— Вау. Неужели? Каждый день я проводила с тобой в Кэррингтон Атлантик, помогая тебе построить эту компанию, и вдруг появляется Адам, и Блудный сын возвращается.
— А Адам тут при чём?
— Я всю жизнь боролась за уважение и положение, которое он получил всего лишь за два дня!
— Он долго был лишён того, что у тебя есть всю жизнь. Я ни в чём тебе не отказывал.
— Нет. Я боролась. Не ты отдал мне компанию, я вырвала её сама.
— Но не заслужила! Кэррингтон Атлантик была тебе не по зубам.
— Не по зубам? Зато, когда наше имя валяют в грязи, мои зубы внезапно оказываются крепкими!
— Лиам. Выходи за меня снова, на этот раз по-настоящему.
— Разве это вопрос?
— Это значит «да»?
— Нет. Это ещё как «да».
День был прекрасный, наконец-то похожий на настоящее лето, тёплый и влажный — такая погода после долгой зимы напоминает тебе, что если мир и не был предназначен для людей, то мы-то уж точно были для него предназначены.
Я раскинул руки, чтобы обнять этот прекрасный, совершенный, трагичный, болезненный, божественный, живой, настоящий мир — и взлетел. А сероглазая женщина, моя повзрослевшая школьная растрепанная синица, стояла рядом и молча смотрела. Нет, я не любил ее. Я не любил никого. Не хватало времени, сил, воздуха — вместить сущее, немилосердно разрывающее душу. Как мал человек, но как огромен замысел. Лены, Светы, Даши, Маши, руки, плечи, губы, прикосновения, поцелуи, нежность, секс — все это становилось вторичным на фоне великого механизма созидания в тесных для него застенках человеческой плоти. Стихи проходили насквозь, музыка замыкалась в бесконечность, бездна человеческих глаз ждала в зале, а сцена стонала от падающего на нее неба. И над этим беспокойным морем декораций парил я, парили мы — я и огромный великий мир.
— Что ты такое творишь?
— Привет, я... Искал инструкцию кофеварки, она мудрёная, как звёздолет.
— А в тумбочке под кофеваркой не смотрел?
— Разумно, чёрт возьми!
Если кто-то просит подарить ему целый мир, просто уточните: в твердой обложке или в мягкой.
Someone told me love would all save us
But, how can that be, look what love gave us
A world full of killing and blood spilling
That world never came.
Cлайд с цитатой