Гипнотизируют взглядом лишь те, кто бесстрашен.
Кто не зажат.
Кто не ищет в твоих зрачках отражение себя,
но заглядывает в любопытстве узнать –
ты такое же пустое ничто, как все люди,
или в этой ракушке все ж таки теплится жизнь.
Гипнотизируют взглядом лишь те, кто бесстрашен.
Кто не зажат.
Кто не ищет в твоих зрачках отражение себя,
но заглядывает в любопытстве узнать –
ты такое же пустое ничто, как все люди,
или в этой ракушке все ж таки теплится жизнь.
Герберт подбирал следующую пластинку,
солнце поблескивало в куполах в Вены.
Печальная фигурка качалась на качелях в саду,
веселела с каждым взлетом.
Из приоткрытого окна пахло морозом и гвоздичными звездами в карамели.
Все фантастически просто, Герберт.
Есть самые краткие, самые простые пути.
Имя им –
расслабленность,
выбор
и удовольствие.
Пути доступные по уровню сложности только богам.
Мне, тебе, брат.
Каждого можно развить.
Это проживание освобождает.
Твой мир больше не состоит из «своих» и «чужих»,
тебя больше не пугают беспросветные имбецилы.
Каждого можно развить,
но не нужно –
сладчайшая из прибавок.
Она делает мир мягким и сахарным.
Как бы я тогда сказал ей,
В золотистом том окрасе
Умирающего солнца,
Тяжелеющего солнца,
Да беременного солнца
Красотой.
Как бы я тогда сказал ей
Что, пожалуй,
Дальше жить уже не стоит,
Оттого что мне священна
Эта родинка на веке,
И я верю, что не будет
Совершенней
больше
Тел.
Любовь – это галлюцинации на двоих, из которых ты заставляешь жить все миллиарды людей на планетке. И любовь тебе в этом – топливо.
Так создают галактики – так предначальность, тишина, чернота абсолюта – так бездна взывает к господу своему – криком беззвучным – дай. Разрушь или создай, но наполни меня. Мучай, тешь, но наполни меня, ибо ты бог мой, солнце мое, сердце мое, и выдох твой – жизнь.
Несчастнейший Оскар Уайльд, жаль, что он умер, так и не узнав, как, по — настоящему, должен выглядеть декаданс.
Декаданс – это пляски юности, власти, смерти в зоне концлагеря с девушками в одних духах и перьях, и чтоб обязательно накрахмаленные манжеты без запонок разлетались.
Из глубин,
Господи,
Из глубин
Взывая -
Бездна бездну ли укрощает
Молчанием
водопадов
твоих?
Любовь – это галлюцинации на двоих, из которых ты заставляешь жить все миллиарды людей на планетке. И любовь тебе в этом – топливо.
И ведь все хотят, чтоб им сострадали. А сострадать не способен никто. Единицы. Франц. Из всех мне знакомых, он один способен на сострадание. У людей же жалость к другим – это подсознательный страх, что и с тобой приключится то же. Эгоизм. А жажда помогать у них – необходимость облизать себе ***к своей праведности. Каждый из нас заслуживает огромного личного Армагеддона.
И тут-то ты понимаешь – вот он, диктат красоты, и как правилен. Конечно же, конечно, красота спутник божественности. И красота подавляет. По крайней мере, такая красота – красота как продолжение воли, когда тело, лицо – лишь слепок с внутреннего поражающего просто комка энергии. Действительно, теперь я готов поверить – древнегреческие божества светились. Вакх или Аполлон красотой, как силой и волей, исходили.