За месть, эту капризную сучку!
— Может, ты бы сделал что-нибудь продуктивное своим ртом?
— Ну мне не привыкать к отрицательным отзывам.
— Заткнись!
За месть, эту капризную сучку!
— Может, ты бы сделал что-нибудь продуктивное своим ртом?
— Ну мне не привыкать к отрицательным отзывам.
— Заткнись!
Ещё граф Монте-Кристо. Царапался у себя под землей чайной ложечкой двадцать лет, чтобы выбраться на поверхность. Тоже идея фикс. Отомстить кому-то хотел. Сами бы так и так без него загнулись. Мог подождать ещё двадцать лет, раз такой терпеливый.
— Убедительно прошу держать свой отряд под контролем. Ты меня слышала?
— Агрх...
— И ничего в ответ? Хм, полагаю, за это я должен поблагодарить ту девчонку [Руби].
— Будь я на твоём месте, то выследил бы её и... ну... она же лишила тебя глаза, так ведь? Ха-ха-ха!!!
Но не у всех Дантесов в делах такой успех,
И не у всех богатство в сундуках, но!
Всяк Дантес был против всех, да всяк Дантес был против всех,
И от таких всегда паленым пахло.
Дантес он Кристо не Христос, сам спасся, нас же не вознес,
Но есть вопрос — что будет после нашей мнимой смерти,
И автор тем уже не прост, что задал этот нам вопрос,
И дал ответ! А вы его проверьте!
— Как дела на фабрике?
— Есть не считать того, что у нас нет мехов для обработки и денег для зарплаты рабочим, то дела идут очень хорошо.
Лестница была там же, где я видела ее в воспоминаниях, но в сумерках выглядела по-другому. Я привыкла к унылым и коротким зимним дням, и мне было странно, что уже половина седьмого, а небо только-только начинало темнеть. Этим вечером лестница выглядела по-королевски – нечасто такое увидишь. Она была красивее лестницы на площади Испании в Риме, красивее той, что ведет ко входу в библиотеку Колумбийского университета, красивее даже дух захватывающего подъема к Капитолию. Только взобравшись на десятую ступеньку этого белого великолепия, я поняла, сколько огорчений могут доставить такие вот шедевры. В чьем воспаленном воображении могла родиться мысль заставить женщину в узком платье до пола и в туфлях на шпильках карабкаться на эту Голгофу? Поскольку я не могла как следует возненавидеть архитектора – или даже тех, кто поручил ему эту работу, – я переложила всю тяжесть их ответственности на Миранду, которая в последнее время выступала в роли явной либо неявной виновницы всех моих несчастий.
Глупцы решили, что странная связь между ковром и убийствами гарантирует им жизнь. Барсави же доказал: жизнь наших врагов не стоит того, чтобы испортить один паршивый ковёр.