Когда всходит луна, и охотник начинает свою охоту, его лезвие жаждет крови.
Кажется кровь жертв пульсирует внутри самого лезвия.
Когда всходит луна, и охотник начинает свою охоту, его лезвие жаждет крови.
Что-то, вернее кто-то, сейчас находится здесь. Я никогда не видел этот... образ раньше. Мужчина, скрывающийся за маской. Он пришёл сюда с явным намерением. И что ещё больше тревожит, он всем видом даёт понять, что это охота. Судя по его ударам он не один из тех, кто пришёл в это место против воли. Возможно ли, что за этим есть нечто большее, что я мог бы осознать?
Мне трудно сохранять рассудок. Каждый день этот мир даёт мне всё новые испытания. Человек, одетый в халат врача, пересёк мой путь. Издалека я наблюдаю, как он бродит, ищет... Но он не... нормальный. Глаза и рот его открыты, болезненно и тревожно. Я не доверяю ему, он выглядит так, будто хочет принести боль, а не исцеление. Я буду держаться подальше, это самое разумное, что можно сделать.
Послание на пороге… Когда я подумал об этом, меня пробрала дрожь. Мистер Кроули получил от меня целую серию посланий: я пытался напугать его, чтобы он утратил бдительность. Выманить, дать понять, что на него объявлена охота. Тот же самый случай с этими телами. Первое говорило: «Вот и я». Второе, найденное на месте другого преступления, подтверждало: «Я — часть того, что здесь случилось». А третье, оставленное там, где я наверняка должен был его найти, заявляло: «Я знаю, кто ты».
Новый злодей вступил на арену. Я заметил, как она, так или иначе, невероятным образом перемещается сквозь стены, одетая в бинты, которые могут рассказать бесчисленное множество жутких историй. Это... медсестра, и, как кажется, она заставляет меня тосковать долгими одинокими ночами, когда мой воспалённый разум снова не даёт мне уснуть.
Я не один здесь. Если отбросить в сторону убийц, есть и другие оставшиеся в живых, как я. Или, по крайней мере, я так считаю, я хочу верить в это. Иногда мне удаётся только мельком увидеть бедную душу перед тем, как её уносит. Другим, впрочем, я даже сказал своё имя. Но сам я бы не хотел знать их имена. Иногда я… помогаю им, если они висят на крюке. Подобно тому, как они помогают мне. Страх нас объединяет, человеческий контакт и взаимодействие успокаивают, мы вместе разделяем это испытание. Я спрашиваю себя лучше ли быть одиночкой? Или мы сможем дойти дальше, если будем вместе? Иногда я испытываю стыд, когда убегаю прочь от криков. Я слишком часто был по другую сторону, слишком часто видел ноги, висящие над землей, и просто наблюдал из-за кустарника. Как свидетель. Может быть, важно следить за этим зверством и напоминать себе, что боль не единственное, что отягощает нашу жизнь в этот момент? Нужно помнить про души. А заслуживаем ли мы жить, чтобы мечтать о побеге отсюда?
Если ты бездействуешь, их кровь на твоих руках. Если ты их спасаешь, то распаляешь её голод.
Это место порождает иллюзии в вашем разуме... я постоянно спрашиваю себя, сон ли это или все наяву. Этот последний самый ужасный гуль, кажется, преодолел этот разрыв — между состояниями бодрствования или сна. Я видел, как он охотился на другую бедную душу, за кем-то, кому повезло меньше, чем мне. Человек со шляпой и одетой на руку лапой с когтями, с шрамами различного вида. Он заметил меня, и то, что на самом деле произошло далее, всё ещё остаётся загадкой для меня. Грёзы взяли верх, и я был уверен, что умру. Но я проснулся. Не совсем так, как если бы я проснулся у костра, вместо этого я просто очнулся... внутри этого ужасного леса, помня о кошмарах. Теперь мне стало страшно как бодрствовать, так и спать.