И это я всегда вспоминаю при слове «Родина». Оно для меня — это слово — не географическое понятие и даже не моральное, а вот такое — я влюблен, поют знаменитые курские соловьи, мне девятнадцать лет, и я ее проводил первый раз в жизни.
Не следует ли раз навсегда отказаться от всякой тоски по родине, от всякой родины, кроме той, которая со мной, пристала как серебо морского песка к коже подошв, живет в глазах, в крови, придает глубину и даль заднему плану каждой жизненной надежды?
Любят люди не за что-нибудь. Любовь не сделка, не договор, не корыстный обмен вещами, не юриспруденция. Любящий любит не потому, что любимое — высоко, велико, огромно. Родители любят детей и дети любят родителей не за высшие добродетели, а потому, что они друг другу родные. Благородный гражданин любит свою Родину также не за то, что она везде и всегда, во всем и непременно велика, высока, богата, прекрасна и пр. Нет. Мы знаем весь тернистый путь нашей страны; мы знаем многие и томительные годы борьбы, недостатка, страданий. Но для сына своей Родины все это — своё, неотъемлемое своё, родное; он с этим живет и с этим погибает; он и есть это самое, а это самое, родное, и есть он сам.
Бессмертное счастие наше
Россией зовётся в веках.
Мы края не видели краше,
А были во многих краях.
Ночь дана, чтоб думать и курить
и сквозь дым с тобою говорить.
Хорошо... Пошуркивает мышь,
много звезд в окне и много крыш.
Кость в груди нащупываю я:
родина, вот эта кость — твоя.
Воздух твой, вошедший в грудь мою,
я тебе стихами отдаю.
Синей ночью рдяная ладонь
охраняла вербный твой огонь.
И тоскуют впадины ступней
по земле пронзительной твоей.
Так все тело — только образ твой,
и душа, как небо над Невой.
Покурю и лягу, и засну,
и твою почувствую весну:
угол дома, памятный дубок,
граблями расчесанный песок.
Но знаете, -
Куда бы не вел меня компас мечтаний и памяти,
Какой красотой бы не были вылиты их паперти,
Не будет дороже церквей, и вы все понимаете,
В которых оставил устав, вместо тысячи стран.
То Родина, -
Где зелень полей разбавляет кустами смородину,
Где волк на дороге прощает и тихо уходит,
Где молятся белые люди и солнце восходит,
И мель на реке заменяет любой океан.
Там горячим хлебом пахнет в доме нашем,
И бежит куда–то под горой река,
И дорогу гуси переходят важно,
И в овраге шмель мохнатый пьет росу с цветка.
Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.
Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Все, что у нас осталось вдалеке.
Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть… Но эти три березы
При жизни никому нельзя отдать.
Родимый город, ты пахнешь кофе,
резедой пряной и чуть мечтой,
слегка хмелеешь от философий,
а в бури крепко стоишь стеной.
Твою гордыню умерить трудно
и силу воли нельзя сломить,
любовь даруешь ты обоюдно,
на память страстью сплетая нить.
Подходишь к жизни порой игриво,
но мудро скрашиваешь судьбу,
ты ночью тайна, а днем ты диво,
и я безумно тебя люблю.
Cлайд с цитатой