Сергей Беликов — Деревня

Другие цитаты по теме

Там стеной зеленой бор стоит в июне,

А зимой равнина вся белым–бела.

Поёт день и ночь в стоpонке pодной

Заветный pодник лесной.

И нет холодней, и нету вкусней

Воды во Вселенной всей.

Я помню, в жаpкий день июля,

Земля, pучьём звеня,

Как будто ковш мне пpотянула,

Чтоб напоить меня.

Живи, pодник, живи,

Pодник моей любви,

Любви к земле одной,

К земле навек pодной.

Живи, pодник, живи,

Pодник моей любви,

Любви к земле одной,

К земле навек pодной.

Ночь дана, чтоб думать и курить

и сквозь дым с тобою говорить.

Хорошо... Пошуркивает мышь,

много звезд в окне и много крыш.

Кость в груди нащупываю я:

родина, вот эта кость — твоя.

Воздух твой, вошедший в грудь мою,

я тебе стихами отдаю.

Синей ночью рдяная ладонь

охраняла вербный твой огонь.

И тоскуют впадины ступней

по земле пронзительной твоей.

Так все тело — только образ твой,

и душа, как небо над Невой.

Покурю и лягу, и засну,

и твою почувствую весну:

угол дома, памятный дубок,

граблями расчесанный песок.

Это лучшая деревня на всей земле! Кому знать, как не мне: я здесь прожил всю жизнь. Все 11 лет. Здесь тонны снега, здесь лучшие в мире друзья, почти нет девчонок и здесь всегда морозно и холодно.

Ах, да! И самое лучшее — с завтрашнего дня никакой школы, целых две недели! Это будет так круто!

Мокрое белье, замерзшие ресницы, из носа течет, в ботинках снег, запотевшие очки… и пар над горячим шоколадом.

Отчего простой русский пейзаж, отчего прогулка летом в России, в деревне по полям, по лесу, вечером по степи, бывало приводила меня в такое состояние, что я ложился на землю в каком-то изнеможении от наплыва любви к природе, от тех неизъяснимо сладких и опьяняющих ощущений, которые навевали на меня лес, степь, речка, деревня вдали, скромная церквушка, словом, все, что составляет убогий русский, родимый пейзаж.

Я не думаю, что кто бы то ни было может прийти в восторг, когда его выкидывают из родного дома. Даже те, кто уходят сами. Но независимо от того, каким образом ты его покидаешь, дом не перестает быть родным. Как бы ты в нём – хорошо или плохо – ни жил. И я совершенно не понимаю, почему от меня ждут, а иные даже требуют, чтобы я мазал его ворота дёгтем. Россия – это мой дом, я прожил в нём всю свою жизнь, и всем, что имею за душой, я обязан ей и её народу. И – главное – её языку.

И это я всегда вспоминаю при слове «Родина». Оно для меня — это слово — не географическое понятие и даже не моральное, а вот такое — я влюблен, поют знаменитые курские соловьи, мне девятнадцать лет, и я ее проводил первый раз в жизни.

В весеннее поле

Пришёл я — мне захотелось

Нарвать фиалок,

Но поле вошло в моё сердце,

Ночь целую там провёл я.

День был прекрасный, наконец-то похожий на настоящее лето, тёплый и влажный — такая погода после долгой зимы напоминает тебе, что если мир и не был предназначен для людей, то мы-то уж точно были для него предназначены.

Но что же делать, я не могу быть хоть немного счастлив, покоен, ну, словом, не понимаю себя вне живописи. Я никогда еще не любил так природу, не был так чуток к ней, никогда еще так сильно не чувствовал я это божественное нечто, разлитое во всем, но что не всякий видит, что даже и назвать нельзя, так как оно не поддается разуму, анализу, а постигается любовью. Без этого чувства не может быть истинный художник. Многие не поймут, назовут, пожалуй, романтическим вздором — пускай! Они — благоразумие... Но это мое прозрение для меня источник глубоких страданий. Может ли быть что трагичнее, как чувствовать бесконечную красоту окружающего, подмечать сокровенную тайну, видеть бога во всем и не уметь, сознавая свое бессилие, выразить эти большие ощущения...