Евгений Александрович Евтушенко

Тревожьтесь обо мне

пристрастно и глубоко.

Не стойте в стороне,

когда мне одиноко.

В усердии пустом

на мелком не ловите.

За все моё «потом»

моё «сейчас» любите.

Не понимать друг друга страшно -

не понимать и обнимать,

и всё же, как это ни странно,

но так же страшно, так же страшно

во всем друг друга понимать.

Тем и другим себя мы раним.

И, наделен познаньем ранним,

я душу нежную твою

не оскорблю непониманьем

и пониманьем не убью.

Любимая, спи...

Что причина бессоницы?

Ревущее море?

Деревьев мольба?

Дурные предчувствия?

Чья-то бессовестность?

А может, не чья-то,

а просто моя?

Со мною вот что происходит,

Ко мне мой старый друг не ходит,

А ходят в праздной суете

Разнообразные не те.

И он не с теми ходит где-то,

И тоже понимает это,

И наш раздор необъясним,

Мы оба мучаемся с ним.

Со мною вот что происходит:

Совсем не та ко мне приходит,

Мне руки на плечи кладет,

И у другой меня крадет.

А той, скажите, бога ради,

Кому на плечи руки класть?

Та, у которой я украден,

В отместку тоже станет красть.

Не сразу этим же ответит,

А будет жить с собой в борьбе

И неосознанно наметит

Кого-то дальнего себе.

О, сколько нервных и ненужных связей,

Дружб ненужных, во мне уже осатаненность,

О, кто-нибудь, приди, нарушь

Чужих людей соединенность

И разобщенность близких душ.

Наверное, мы с вами просто трусы,

когда мы подгоняем наши вкусы

под то, что подоступней, попростей.

Не раз шептал мне внутренний подонок

из грязных подсознательных потемок:

«Э, братец, эта — сложный матерьял...» -

и я трусливо ускользал в несложность

и, может быть, великую возможность

любви неразделенной потерял.

Есть в нерешительности сила,

когда по ложному пути

вперёд на ложные светила

ты не решаешься идти.

Не разглядывать в лупу

эту мелочь и ту,

как по летнему лугу,

я по жизни иду.

Настежь —

ворот рубашки,

и в тревожных руках

все недели —

ромашки

о семи лепестках.

Ветер сушит мне губы.

Я к ромашкам жесток.

Замирающе:

«Любит!» —

говорит лепесток.

А разве сам я в чем-то не таков?

Зевая, мы играем, как в картишки,

в засаленные, стертые страстишки,

боясь трагедий, истинных страстей.

Пожалеть себя всегда приятно.

Всех послушать — каждый чуть не свят.

Пожалей траву, когда примята.

Не жалей себя, когда ты смят.

Лечу сквозь голоса,

сквозь ветки, свет и щебет,

и — бабочки в глаза,

и — сено прет сквозь щели!

Да здравствуют движение и жаркость,

и жадность,

торжествующая жадность!

Границы мне мешают...

Мне неловко

не знать Буэнос-Айреса, Нью-Йорка.

Хочу шататься, сколько надо, Лондоном,

со всеми говорить — пускай на ломаном.

Мальчишкой, на автобусе повисшим,

Хочу проехать утренним Парижем!

Хочу искусства разного, как я!

Пусть мне искусство не дает житья

и обступает пусть со всех сторон...

Да я и так искусством осажден.