Есть в нерешительности сила,
когда по ложному пути
вперёд на ложные светила
ты не решаешься идти.
Есть в нерешительности сила,
когда по ложному пути
вперёд на ложные светила
ты не решаешься идти.
Ничто не сходит с рук:
ни позабытый друг,
с которым неудобно,
ни кроха-муравей,
подошвою твоей
раздавленный беззлобно.
Пока ты держишься за свою «стабильность», кто-то рядом воплощает в жизнь твои мечты.
Когда-нибудь потом (не дай мне бог, не дай мне!),
когда я разлюблю, когда и впрямь умру,
то будет плоть моя, ехидничая втайне,
«Ты жив!» мне по ночам нашептывать в жару.
Счастье — словно взгляд из самолёта.
Горе видит землю без прикрас.
В счастье есть предательское что-то —
горе человека не предаст.
Лучше б, жизнь, ты меня ударяла —
из меня наломала бы дров,
чем бессмысленно так одаряла, —
тяжелее от этих даров.
Ты добра, и к тебе не придраться,
но в своей сердобольности зла.
Если б ты не была так прекрасна,
ты бы страшной такой не была.
Мне снится старый друг.
Он, как и я, дурак.
Кто прав, кто виноват,
я выяснять не стану.
Что новые друзья?
Уж лучше старый враг.
Враг может новым быть,
а друг — он только старый...
Гордыня, нерешительность, тщеславие — все чувства, которые, как кажется, изуродовали людей, не имеют для таракана никакого значения. Такие чувства указывают на борьбу за то, чтобы измениться, вырасти, осуществить мечту и стать кем-то другим. Но тараканы не мечтают стать сверчками и ночами распевать нежные песни; они не мечтают стать ястребами и подняться ввысь. Тараканы принимают то, что они тараканы, Если в них есть своё очарование, то оно заключается в этом.
В глазах твоих — насмешливость,
и в них приказ — не смешивать
тебя с той самой бывшею,
любимой и любившею.
Но — это дело зряшное.
Ты для меня — вчерашняя...
И как себя поставишь ты,
и как считать заставишь ты,
что там другая женщина
со мной лежала шепчуще
и спрашивала шепотом:
«А что потом? А что потом?»
Мать верит, что правдивы мятежи
и с целью распускаемые сопли -
чужие сыновья на все способны,
но не способен собственный ко лжи.