Там стеной зеленой бор стоит в июне,
А зимой равнина вся белым–бела.
Сам себя считаю городским теперь я.
Здесь моя работа, здесь мои друзья.
Но все так же ночью снится мне деревня,
Отпустить меня не хочет Родина моя.
Там горячим хлебом пахнет в доме нашем,
И бежит куда–то под горой река,
И дорогу гуси переходят важно,
И в овраге шмель мохнатый пьет росу с цветка.
Есть женщины с глазами ожидания,
В них вечные бутоны вместо пышных роз,
В них таинство рассвета вместо яркого дневного света,
В них спрятаны тревоги и долины слез...
В нашу пору мы не встретились,
Свадьбы сыграны давно,
Для тебя быть третьим лишним мне,
Знать навеки суждено.
В нашу пору мы не встретились,
Свадьбы сыграны давно,
Для тебя быть третьим лишним мне,
Знать навеки суждено.
У беды глаза зеленые,
Не простят, не пощадят.
С головой иду склоненною,
Виноватый прячу взгляд.
В поле ласковое выйду я
И заплачу над собой.
Кто же боль такую выдумал,
И за что мне эта боль?
Поёт день и ночь в стоpонке pодной
Заветный pодник лесной.
И нет холодней, и нету вкусней
Воды во Вселенной всей.
Я помню, в жаpкий день июля,
Земля, pучьём звеня,
Как будто ковш мне пpотянула,
Чтоб напоить меня.
Живи, pодник, живи,
Pодник моей любви,
Любви к земле одной,
К земле навек pодной.
Живи, pодник, живи,
Pодник моей любви,
Любви к земле одной,
К земле навек pодной.
Я не знаю, просто вышло так,
По судьбе, не по злобе,
Не тобой рубашка вышита,
Чтоб я нравился тебе.