Родимый город, ты пахнешь кофе,
резедой пряной и чуть мечтой,
слегка хмелеешь от философий,
а в бури крепко стоишь стеной.
Твою гордыню умерить трудно
и силу воли нельзя сломить,
любовь даруешь ты обоюдно,
на память страстью сплетая нить.
Подходишь к жизни порой игриво,
но мудро скрашиваешь судьбу,
ты ночью тайна, а днем ты диво,
и я безумно тебя люблю.
Любят люди не за что-нибудь. Любовь не сделка, не договор, не корыстный обмен вещами, не юриспруденция. Любящий любит не потому, что любимое — высоко, велико, огромно. Родители любят детей и дети любят родителей не за высшие добродетели, а потому, что они друг другу родные. Благородный гражданин любит свою Родину также не за то, что она везде и всегда, во всем и непременно велика, высока, богата, прекрасна и пр. Нет. Мы знаем весь тернистый путь нашей страны; мы знаем многие и томительные годы борьбы, недостатка, страданий. Но для сына своей Родины все это — своё, неотъемлемое своё, родное; он с этим живет и с этим погибает; он и есть это самое, а это самое, родное, и есть он сам.
Кто любит, тот умирает спокойно. У кого есть Родина, тот, умирая если не за неё, то хотя бы-только в ней, на ней, умирает всегда уютно, как бы ребёнок, засыпая в мягкой и тёплой постельке, — хотя бы эта смерть была и в бою, хотя бы это и была смерть лётчика, упавшего с километровой высоты на каменистую землю. Только Родина даёт внутренний уют, ибо всё родное — уютно, и только уют есть преодоление судьбы и смерти.
В день Спаса Медового, сладкого Спаса,
Я медовухой тебя напою,
Чтоб более не было, не было спасу
От слова хмельного, тебя я люблю.
В день Спаса Медового, сладкого Спаса,
Дурман медовухи с тобой изопью,
Чтоб у свидания в радостях часа,
Признанье звучало — тебя я люблю.
В день Спаса Медового, сладкого Спаса,
Тебе я любимую песню спою,
Не будет божественней этого гласа,
Но только молитва — тебя я люблю.
В день Спаса Медового, сладкого Спаса,
Лобзание сладостных губ уловлю,
Нектары богов — медовухи и кваса
До дна изопьем с заклинаньем — люблю.
Ты не смотри в глаза мой Князь,
И счастья не познаешь муки,
Сегодня розам я клялась,
Согреть дыханьем твои руки.
Блаженная от колдовства
Открою тайну вдохновенья,
Божественного естества,
И будет сладостным мгновенье,
Когда ты будешь пить нектар
Мной приготовленного зелья,
Из наслаждений дивный дар,
Волшебной грусти и веселья.
Испей из губ моих мечты
Желаний малыми глотками,
И мир исчезнет, только ты
Вновь сотворишь его штрихами.
Ты не смотри в глаза мой Князь,
Но нарисуй портрет из чувства,
Сегодня розам я клялась,
Дарить улыбку для искусства.
Когда человек жертвует жизнью ради родины или во имя великой любви, в этом есть непередаваемое величие и мощь.
Но что же сказать о любви чистой и ясной, о любви идейной, о любви к Родине? Она бескорыстна, но это потому, что и всякая любовь бескорыстна (или она не есть любовь). Она готова на жертвы, но это потому, что нет любви без жертвы и подвига, нет любви без самоотверженности и самоотречения. Любовь к Родине тоже мечтает войти в некую общую жизнь, в жизнь родного и народного, и раствориться там, найдя себя в этом саморастворении. Любовь к Родине открывает глаза человеку на то, что не видно ему обычно, что не видно никому чужому и что вызывает насмешку у равнодушных и сытых. Но такова любовь вообще. Любящий всегда видит в любимом больше, чем нелюбящий; но прав — он, любящий, а не тот, равнодушный, ибо любовь есть познание.
Крадись в мой сон, приди в ночи кромешной,
когда ласкает звезды лунный свет,
я буду для тебя святой и грешной,
пускай разоблачает нас рассвет.
Исполнись, будь, клейми огнем
И нарушай запреты,
Пусть будем только мы вдвоём
На целом белом свете.
Грусть сердечная к нам приходит,
С песней вновь на вечерней заре,
Не сворачивай с верной дороги,
Ибо дорога ведет ко мне...
Теперь я твоя Владычица,
Но мною ты властвуешь в нежности,
Тобой не могу насытиться
И жажду с тобой Бесконечности...
Cлайд с цитатой