Джеймс Оливер Кервуд

Может быть, человек и лучшее создание природы, но по части уважения к старости подчас уступает медведю гризли. Тэру, например, и в голову бы не пришло грабить старого медведя, драться с ним, прогонять старика от мяса, даже если оно нужно самому Тэру. А далеко не о каждом представителе рода человеческого можно сказать то же самое.

В жизни диких зверей, как и в человеческой жизни, есть свой трагизм, свой особый юмор, свой пафос.

Порой на смену горю и тоске приходит странное успокоение, знакомое только тем, в чьей душе пожар страстей гаснет, не находя более пищи.

Сколько лет отнял он у всех этих животных, которых убил? Сколько лет жизни загубил в один только день, когда утром на одном и том же склоне горы подстрелил трех медведей, а вечером, в долине — двух карибу? У всех вместе — не меньше ста лет. Сто лет биения сердца за несколько минут захлестнувшей охотника страсти!

Ведь, пока не появится враг и не очутишься перед лицом опасности, нельзя до конца оценить дружбу.

Огорчение — одна из самых неприятных и убийственных вещей на земле, ... вроде чёрной оспы или пули, пронзившей сердце.

Детская любовь — это самая верная любовь в мире, и человек хранит ее до конца своих дней.

... охота захватывает не тогда, когда бьешь зверя, а когда оставляешь ему жизнь.

Насколько презренна любовь, если в этой любви нет веры!

... Мир меняется, и меняется быстро... Женщины стали иными. Большинство не отвечает уже идеалу вечно женственного. Они курят, вступают в прения в общественных местах, участвуют в политической борьбе и обязательно стригут волосы. Они с одинаковым успехом дают человеку в ухо и разражаются слезами. Плачут вообще меньше прежнего, а борются больше, и слёзы у них зачастую являются не столько проявлением слабости, сколько дипломатическим приёмом.