— Еще рюмочку.
— Нет.
— Да ладно, пап, ты много работаешь, ты это заслужил!
— О, господи, у меня будет такое похмелье.
— Ты хочешь сказать, что хорошо выспишься? [в сторону] А Стайлз проведет время на самом нижнем кругу ада.
— Если речь идёт о выживании, разве немного мучений не стоят того?
— А если становится только хуже? Что делать, если эти временные муки потом превратятся в настоящий ад?
— Тогда вспомни слова Уинстона Черчилля: «Когда идёшь через ад, не останавливайся».
— Скотт, Лидия, это вы?
— О боже, Стайлз... Мы тебя слышим.
— Боже, мы знаем, помните?
— Стайлз, это... Это ты? На самом деле ты?
— Да. Послушай... Помнишь последние слова, что я тебе сказал?
— Ты сказал: «И помни, я люблю тебя».
— Ты как?
— Где ты?
— Мы придем за тобой!
— Нет. Не получится. Вам меня не найти.
— Стайлз... О чем ты говоришь? Скажи, где ты и мы придем!
— Запомните вот что — Кэннон. Найдите Кэннон. Кэннон, поняли?
Видишь, в этом-то и проблема. Тебя не волнует, что ты можешь пострадать. А знаешь, что я чувствую? Я опустошён! И если ты умрёшь, я буквально сойду с ума. Пойми, смерть не случается с тобой, Лидия, она случается со всеми вокруг тебя, понятно? Со всеми людьми, которые стоят на твоих похоронах, которые пытаются понять, как им жить остаток жизни, уже без тебя!
Лимоном плавая в стакане,
Я захлебнусь от сожаления,
Идя по очень тонкой грани
От чувства мести до терпенья.
Дарите жизнь кому не жалко,
Дарите смерть кому не лень;
В моём аду не очень жарко,
В моём раю цветёт сирень.
— Была одна душа, которую я мучил в Аду. И, как хороший мазохист, он командовал этим. «Жги меня». «Заморозь меня». «Причини мне боль». Так я и делал. И это продолжалось веками до того дня, пока по какой-то причине он не пропустил своего ежедневного наказания. И когда я вернулся... Он плакал. «Пожалуйста, мой король», говорил он. «Не забывайте обо мне снова. Обещаю, я буду хорошим». И тогда я осознал, что он настолько полон ненависти к себе, в нём нет ни крупицы самоуважения, что моя жестокость не имела значения. Если я обращал на него хоть немного внимания, это предавало значение его... Бессмысленному существованию.
— Зачем ты это мне рассказываешь?
— Потому что он напоминает мне о тебе. Ты думаешь, я изменился? Ты, бывший ангел, жалкий и бессильный, не придумал более позорного способа дожить свои дни, кроме как надеяться на подачку от меня, которая напомнит тебе о днях, когда ты был важен.
— Я знаю, что ты делаешь. Можешь убить гонца, если нужно. Но просто знай, что я рядом.
– Стайлз... эти ключи не от джипа.
– Ну, этот от твоего дома, другой от твоей комнаты, это главный ключ от школы, от ветеринарной клиники, ключ от участка шерифа... Просто подумал, что у тебя должный быть все дубликаты, которые я тайно сделал. Так что...
Десятилетний план влюбить в себя Лидию, наверное, придется растянуть ещё лет на пятнадцать, но этот план пока ещё в действии.
– Ты вообще знаешь, почему волк воет?
– А должен?
– Это сигнал. Когда волк один, он воет, сигнализируя о своём местонахождении остальным членам стаи. Короче, если услышишь вой – значит где-то поблизости волк или целая стая.
Cлайд с цитатой