А я постоянно куда-то бегу
И стоять и идти я уже не могу,
И сидеть не могу, и лежать не могу
И бежать не могу, но снова бегу.
А я постоянно куда-то бегу
И стоять и идти я уже не могу,
И сидеть не могу, и лежать не могу
И бежать не могу, но снова бегу.
У нас в Москве все всегда спешат. Даже те, кому некуда. Ток спешки заряжает всех подряд.
Гном против обыкновения был молчалив, но не пренебрегал случаем стащить из мешка Тары очередной кусок мяса.
— Опять ты за свое, — устало сказала девушка, поймав Гварта в очередной раз. — Да ешь, крелл с тобой.
От такого настроя у гнома пропал весь аппетит, над чем я не преминул поиздеваться.
Прорвёмся, прорвёмся, прорвёмся,
Мой друг с тобой,
Вернёмся, вернёмся, вернёмся,
В Париж домой.
Всё суета...
И вечный поиск денег,
И трата их, и сочиненье книг.
Всё суета.
Но никуда не денешь
Своей тоски,
Протяжной, словно крик.
Не я один живу в такой неволе,
Надеясь на какой-нибудь просвет.
Мы рождены, чтоб сказку сделать
Болью.
Но оказалось, что и сказки нет.
У твоей могилы вечный непокой,
Приглушенный говор суеты людской.
Что же мне осталось, ангел мой небесный!
Без тебя погибну в муке бесполезной.
Без тебя погибну в немоте железной.
Сердце истомилось смертною тоской.
Горе навалилось каменной доской.
Лучшее средство от несчастной любви – тяжелая работа: утомленный человек не так остро чувствует боль, легче забывается.