— Но мы же братья! У тебя есть совесть?
— Пара таблеточек и джин-тоник помогут мне о ней забыть.
— Но мы же братья! У тебя есть совесть?
— Пара таблеточек и джин-тоник помогут мне о ней забыть.
— ... но во мраке я внезапно узрел луч света. Кровные узы сильнее любых других. Если братья Хоггинсы хотят разобраться по-семейному, то клан Кавендишей готов бросить им вызов...
— Ох, яйца Сатаны, только не это. Слушай, проваливай, оставь нас в покое. Второй раз я просить не буду.
— Рад тебя видеть, Дэнни.
— Я не дам тебе ни единого сраного гроша, пока ты не вернешь все долги. Ну почему? Почему я все время должен тебя содержать?
Свобода… Избитый девиз нашей цивилизации. Только лишившись её, начинаешь понимать, что это на самом деле.
Критик — на то и критик, чтобы читать книги быстро, высокомерно и не особо вчитываясь.
Подобно Солженицыну, томившемуся в Вермонте, я буду трудиться в изгнании, но, в отличии от Солженицына, я буду не один.
Никто не вправе заставлять идти против совести. Никто не вправе заставлять предавать любовь. Никто не вправе уговаривать изменить чести. Никто... Но мы делаем и это! По собственной инициативе. Когда на одной чаше весов наша любовь, совесть, честь, а на другой — миллион влюблённых, совестливых, честных.
Ужас заключался в том, что его терзали угрызения совести, а каяться было не перед кем.
«Свобода!» — это бессмысленная побрякушка нашей цивилизации, но только те, кто ее лишен, имеют хотя бы малейшее представление о том, что такое на деле эта штуковина.
Совесть — это такая маленькая, чёрненькая и всегда спит?
Как часто умные люди не понимают совестливых. Аппарат совести тоньше устроен, чем аппарат ума.
— На секунду мне показалось, что ты дашь мне утонуть.
— На секунду мне тоже так показалось.