— Но мы же братья! У тебя есть совесть?
— Пара таблеточек и джин-тоник помогут мне о ней забыть.
— Но мы же братья! У тебя есть совесть?
— Пара таблеточек и джин-тоник помогут мне о ней забыть.
— ... но во мраке я внезапно узрел луч света. Кровные узы сильнее любых других. Если братья Хоггинсы хотят разобраться по-семейному, то клан Кавендишей готов бросить им вызов...
— Ох, яйца Сатаны, только не это. Слушай, проваливай, оставь нас в покое. Второй раз я просить не буду.
— Рад тебя видеть, Дэнни.
— Я не дам тебе ни единого сраного гроша, пока ты не вернешь все долги. Ну почему? Почему я все время должен тебя содержать?
Свобода… Избитый девиз нашей цивилизации. Только лишившись её, начинаешь понимать, что это на самом деле.
Критик — на то и критик, чтобы читать книги быстро, высокомерно и не особо вчитываясь.
Подобно Солженицыну, томившемуся в Вермонте, я буду трудиться в изгнании, но, в отличии от Солженицына, я буду не один.
— Ваше Величество, взгляните на меня! Никому не известно, кто из нас на несколько минут или секунд, старше другого.
— Вы действительно мой брат?
— И меня преследуют с самого рождения, чтобы вы могли спокойно царствовать.
— Я этого не знал.
— Теперь вы знаете.
— И все же, я с этим согласен.
— Не сомневаюсь.
— Государство часто требует жертв.
— Очень утешительно, тем более, что пожертвовали не вами, а мной.
— Теперь мы поменялись ролями, в маску закован я. Но я не ропщу, я принимаю участь, которую вам угодно было мне приготовить.
— И что же дальше?
— Вероятно, вы займете мое место в Лувре, а я, вероятно, займу ваше в Бастилии.
— И что, даже попав в Бастилию, вы не откроете правду коменданту?
— Даже под пыткой, я предпочту, чтобы никто ничего не знал. Я думаю о Франции, о своем королевстве.
Угнетать ближнего куда легче, если ничего не знаешь о нем. Совесть тогда не мучает...
Совесть не применяется к тому, что делается в пользу объекта; в любовном ослеплении идёшь на преступление, совершенно в этом не раскаиваясь.