Извините, когда я расстроен, мне хочется есть.
... икру никогда не заказывал: ее, мол, едят только принцессы да воры.
Извините, когда я расстроен, мне хочется есть.
Она поникла. Еще одно слово и слезы освободятся из тюрьмы ее изумрудных глаз, коснувшись длинных ресниц, пробегут по щекам, оставляя за собой мокрые соленые дорожки. Она осознавала весь ужас своей личности, добивая себя мыслями о прошлом, сжимала длинные онемевшие пальцы в кулак и продолжая травить свою душу замечаниями в свою сторону. Демон внутри притих, питаясь отчаянием, захлестнувшим девушку с ног до головы. Она дрожала, покусывая губы от накативших эмоций, и понимала всю свою ничтожность, разочарование в самой себе, скрепленное жалостью и желанием прекратить эти страдания, которые направили ее к ужасной мысли. И только эта мысль тронула ее печальную голову, как слезы, срывавшиеся все это время, заскользили по щекам, тем самым ставя точку в этих рассуждениях и опуская ее на самое дно безумия, которому она отдалась безоговорочно и бесповоротно.
Человек не может хорошо думать, хорошо любить, хорошо спать, если до этого хорошо не поужинал.
Снова склеить себя по кусочкам —
не наука,
бывало не раз.
Мне привычно,
«распятым на строчках»,
воспевать синеву твоих глаз.
Сны уже не коробят душу,
и смеюсь до дрожания стен.
Я испил море грусти,
а сушу
подмету для твоих колен.
– А почему кетчуп стоит почти столько же, сколько и крыса? – удивилась Ангва.
– А ты пробовала когда нибудь крысу без кетчупа? – ответил вопросом на вопрос Моркоу.
Почитай и выучи наизусть:
тьма имеет предел, и любая грусть
преодолима, если построить мост;
боль исчерпаема, горе имеет дно,
если осмелиться встать в полный рост,
дотянуться до счастья, ибо оно
досягаемо, и рецепт его крайне прост.
Запиши и бумагу затем сожги:
люди — концентрические круги,
у всех одинакова сердцевина.
Память — вбитый в темя дюймовый гвоздь,
научись прощать, он выйдет наполовину.
Обиды и скорбь созревают в тугую гроздь,
выжми до капли, получишь терпкие вина.
Взрослей, но и не думай стареть,
смерть существует, но это всего лишь смерть,
дань закону контраста.
Не стоит пытаться нумеровать страницы,
ибо время тебе неподвластно.
В твоих силах помнить слова, имена и лица,
рушить стены и презирать границы,
любить, покуда сердце не задымится,
и знать, что всё это не напрасно.
— Иногда миссис Кинкенон готовила крабов.
— Уже лучше. Как она их готовила?
— Варила и добавляла соль
— И все? Краб с солью?
Хотят, о скорбь моя, чтоб я совлёк
С тебя покров природной красоты,
Чтобы подстриг я чувства, как кусты,
И плакал только в кружевной платок.
Душа не делит сцену и кулисы,
Румянами не скрашивает грусть
И, падая, не помнит о прическе.
Когда тебе грустно — по-настоящему грустно... ты можешь выносить только общество людей, которым тоже грустно.