Шум, суета — год пройдёт и не заметишь,
Как опять пришла зима...
Так грустно поутру, что хочется кричать,
А в сердце пусто...
Шум, суета — год пройдёт и не заметишь,
Как опять пришла зима...
Так грустно поутру, что хочется кричать,
А в сердце пусто...
Разумеется, я так не сделаю. Я не должна. Несмотря на сказочный снегопад, мы не в Нарнии. Мы в Лондоне, и это реальная жизнь, а не сказка. А в реальной жизни разбитые сердца непостижимым образом продолжают биться.
Время — обман. Туман в глазах.
Мой страх — мой туз в рукавах.
Я знаю, что там, где я,
Моря открывают суть бытия.
Время — мой враг. И каждый мой шаг
В этот мрак — я теряю себя.
Я — не я. Это тень. Ночь и день -
Все смешалось в моей голове.
Ночь. Чужой вокзал.
И настоящая грусть.
Только теперь я узнал,
Как за тебя боюсь.
Грусть — это когда
Пресной станет вода,
Яблоки горчат,
Табачный дым как чад
И, как к затылку нож,
Холод клинка стальной, —
Мысль, что ты умрёшь
Или будешь больной.
Кукушка не отмеривает часы
ворон не отмеривает года
Часовщик приобрел украденные часы
и перепродал украденные часы
и не говорит кому и куда.
Вот тогда время для меня и остановилось. Не биологическое, оно-то, конечно, движется независимо от сознания и только в одну сторону, как река, которую невозможно перегородить плотиной и заставить изменить русло. Я имею в виду собственное психологическое время, которое то течет подобно великой реке Волге, то вдруг останавливается, застывает, как скованный льдом ручей, а бывает, что несется, будто горный поток, подбирая по дороге валуны воспоминаний, или даже, словно цунами, сметает все, оставляя позади груды развалин прошлого — самых страшных развалин на свете, потому что разрушенный бомбой город можно восстановить, а сломанная, уничтоженная жизнь не денется уже никуда…
Ноги солнца согнулись в коленках, тени стали длинными и бледными — наступила зима. Испарившиеся мечты, души, заветные желания, превратившись в мрачные тучи, изо дня в день не пропускали лучей солнца, и поэтому наступившая зима была очень холодной.
— Это был всего лишь сон, да? — её голос звучал тихо, а на лице отразилась то ли грусть, то ли сожаление.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, но, когда я пришел сюда, — он тяжело вздохнул, — Ты сидела здесь, приложив пистолет к виску.