Человек, который хотя бы один-единственный раз испытал серьёзную опасность, узнал большой страх, уже никогда не будет пижоном и трепачом.
Я продолжаю мечтать о том, чтоб написать хорошую повесть, куда, впрочем, могут войти кое-какие стихи.
Человек, который хотя бы один-единственный раз испытал серьёзную опасность, узнал большой страх, уже никогда не будет пижоном и трепачом.
Я продолжаю мечтать о том, чтоб написать хорошую повесть, куда, впрочем, могут войти кое-какие стихи.
Советской прозы не существует вообще. Но есть отдельные отличные книжки. Их следует прочесть.
Прости меня за то, что был однажды счастлив
Ещё до наших встреч, недолгих и нечастых.
Парадокс заключается в том, что не мы выбираем и находим призвание, а оно выбирает и находит нас. А когда это случится и случится ли — неизвестно.
Мы совсем разные люди и любим разное, но ненавидим, кажется одно и то же. А это гораздо важнее. Мы оба больше всего ненавидим и презираем шарлатанов.
Если вы видите, что человек смеётся над собой, можете быть совершенно уверены, что он не дурак, так как способность подшучивать над собой — это явный и бесспорный признак ума.
Я не согласен с тем, что инженер, например, может быть всякий, а писатель — непременно — Лев Толстой. Можно написать не слишком много и не слишком гениально, но о важных вещах и с толком.
Мы живём в плохое время и в плохой стране, где ложь и неискренность стали таким же инстинктом, как голод и любовь.