Тот, кто ищет прямого контакта с Богом, склонен ненавидеть себя, дьявол легко проникает в его душу. Как сказал Святой Бруно, самоубийство — смерть во имя дьявола. Из всех преступлений это — самое страшное, за это полагается пожизненное заключение в аду.
— Как вы думаете, Господь вспомнит об этом, ведь 30 лет прошло?
— Непременно. Помнить — его профессия.
А может… Не стоит больше карабкаться? Царапаться за эту жизнь? Чего она стоит? За мою жизнь я бы не дала и цента. Если бы существовал такой рынок, где можно было бы продать свою жизнь, я бы так и осталась на прилавке не востребованной. Если бы дьявол был бы на самом деле, он бы не купил мою душу. Нет. Таких, как я, даже в ад, наверное, не возьмут.
— Это принцип Локарда: он унес с собой частицу ее и оставил здесь частицу себя. Нам осталось только найти ее.
Она ушла. Навсегда. Холод расставания стал ее прощальным подарком. Она сделает это осколком обсидиана. Сам ее научил. Тоньше лезвия, острее стали. Она была права. Без сомнения. Сколько ночей они провели в спорах «за» и «против» самоубийства с глубокомыслием философов, обряженных в смирительные рубашки! Утром мальчик не сказал ни слова и только, когда они собрались отправиться в путь, обернулся, посмотрел на место их стоянки и прошептал:
— Она не вернется?
— Нет, — ответил он.
Стакан наполовину полон, да, но это шутки Воланда,
В стакане нассано судьбой, имеет нас она с тобой.
— Думаю, что муж замешан в этом.
— В исчезновении кухарки?
— Мне он кажется подозрительным.
— То, что человек не предложил вам выпить, Гастингс, еще не означает, что он повинен в других преступлениях.
Меня предупреждали об этом ещё до замужества. Моя бабка с улицы Гренель-Сен-Жермен вышла замуж за рыжего, и половина детей у нее родилась с волосами такого же цвета, как у мужа. Так вот, она говорила мне: «Знаешь, малышка, самоубийство — это как морковные волосы. Чистая случайность. Одни ее избегают. Другие — нет».
— А смертные! Скажи мне.... Почему? Скажи мне.... Почему?
— Что «почему», Первый среди Падших?
— Почему они винят меня во всех своих маленьких неудачах? Они так говорят про меня, будто я весь день сижу у них на плечах, заставляя их делать то, что в другом случае они нашли бы неприемлемым. «Дьявол заставил меня.» Я никогда никого не заставлял ничего делать. Никогда. Они сами управляют своими жизнями. Я не живу их жизнью за них. И затем они умирают и приходят сюда (нарушив то, что, как они считали, было правильным), и ожидают, что мы удовлетворим их нужду в боли и возмездии. Я не заставляю их приходить сюда. Они говорят, что я хожу вокруг и скупаю души, словно торговка рыбой в базарный день, никогда не переставая спрашивать себя «почему». Мне не нужны их души. И как кто-нибудь может владеть душой? Нет. Они принадлежат сами себе... они просто ненавидят, что это так.
Есть моменты, когда человек совершает символическое самоубийство, наслаждаясь собственным исчезновением и унижением: в эти моменты человек хочет унизиться, пасть как можно ниже, и убедить при этом других, что там, в бездне, ему очень хорошо и он всем доволен.
Cлайд с цитатой