Дурдом (Die Anstalt)

— Господин Зайберт, скажите, 1200 солдат Бундесвера сейчас ведут вооружённую борьбу против ИГИЛ в Сирии, не правда ли?

— Не в Сирии. Самое большое — мы летаем над ней на «Торнадо».

— И вы ничего там не роняете?

— Самое большое — мы говорим другим, где они могли бы это уронить.

— Я правильно понимаю, господин Зайберт, Бундесвер вовсе не участвует активно в нападении?

— Верно. Они заправляют другие самолёты и передают информацию. Это не нападение. Больше похоже на вооружённую стоянку на трассе.

— То есть поддержка не военная, а больше санитарная?

— Именно так!

0.00

Другие цитаты по теме

— Более миллиона погибших мирных жителей спустя...

— Добро победило!

— Да. До тех пор пока зло опять не подняло голову...

— Что? Русские опять возвращаются?

— Да нет, Саддам Хусейн!

— Но он же был, только что силой добра? Мне нужно вмешаться! Или, наоборот, помочь ему?

— Да, а теперь он вторгся в Кувейт. Так просто и не скажешь... Кувейт — абсолютная монархия, там у женщин нет права голоса, зато есть работорговля.

— Выходит Саддам воюет за западные ценности?

— Он хочет месторождения нефти...

— Чего?! Моей нефти, моих ценностей? Кто-то же должен вмешаться? Почему никто ничего не делает?

— Ну, мировое сообщество не очень настроено воевать, они наживаются на развалинах Советского Союза...

— Воры! Засранцы-пацифисты! Они что, не знают, что иракские солдаты выбрасывали новорожденных младенцев из инкубаторов?

— А кто это вам сказал? Вся эта история — выдумка чистейшей воды!

— Одна акушерка публично в ООН подтвердила! Правда, позже окажется, что она была дочерью кувейтского посла. Ага, а выдумка одного пиар-агенства, иногда и злу нужно немного пиара! Да...

— Ну вы и хитрец! Итак, мировая общественность возмущена, вы добились войны и экономического эмбарго. Более миллиона погибших!

— И добро снова победило!

Нет, не обманывай систему! Поглаживай систему, играй в систему, работай на систему... Но не обманывай её. Потому что тогда она обманет тебя еще более жестоко.

— К вашим услугам.

— Чего тебе надо? — спросил адвокат. — Опять пришёл некстати.

— Но меня как будто звали? — спросил Блок не столько у адвоката, сколько у себя самого, и, вытянув руки, словно для защиты, уже приготовился бежать.

— Да, звали, — сказал адвокат. — И всё равно ты пришёл некстати. — И, помолчав, добавил: — Ты всегда приходишь некстати.

Многие браки, кажется, и заключались только для того, чтобы долгие годы накапливать основания для развода.

— Вы серьезно утверждаете, что этот человек эксперт? Зная обвиняемого всего пять минут?

— Экспертом меня можно было назвать уже после двух минут, пять — это даже много.

— Мистер Холмс, это важно для присяжных!

— О, неужели? Один библиотекарь, два учителя, двое на стрессовой работе, вероятно в Сити. Старшина присяжных — секретарь в больнице, училась за рубежом, судя по сокращениям.

— Мистер Холмс?

— Семеро в браке, у двоих интрижка друг с другом. О, они только что пили чай с печеньем! Хотите узнать, кто ел вафли?

— Вы издеваетесь над судом, сэр?

— Нет, это вы издеваетесь над этим судом, также как над правосудием, истиной и свободой, но так не будет продолжаться вечно.

— ИГИЛ... ИГИЛ... ИГИЛ... Ну так что, начинаем военную операцию или нет?

— Понятия не имею! Давайте, может. сначала исследуем причины?

— Проявляете понимание к ИГИЛ? Нельзя понять зло, его можно только победить, вовремя напав на него!

— Понятно... Так же, как тогда напали американцы на Ближнем и Среднем Востоке?

— Да! Хорошо!

— Отлично! Давайте-ка разберём ситуацию, вы в ней действуете за Америку. Мы отправимся в историю, а именно в историю американских вторжений. [обращается к зрителям] — Вам хорошо видно? Давайте соберитесь, я тут тоже вместе с вами после уроков остался!

Страдания и несправедливость могут убить прекрасного и хорошего человека.

[Адвокат звонит Хиддингу]

— Гус, привет! Это Дик. Как ты?

— Привет, Дик! Ставлю 100 евро, что лучше, чем ты.

— Ты чего там, турецкие кальяны куришь?

— Нет, русские. Мне подарил свой Березуцкий на прощание.

— Гус, что ты делал с этими русскими, чтобы они лучше играли?

— Там в углу стоит палка с гвоздями. Возьми ее.

— Зачем?

— Увидишь Игнашевича, поймешь. Подожди, Дик, мне звонят.

[Хиддинг прерывается на другой звонок]

— Алло? Алло? Я слушаю. Говорите, мое время стоит дорого. С вас уже пять евро.

[В трубке молчат, слышны всхлипывания]

— Гус?

— Извини, Дик. Кто-то звонил дышал в трубку.

— Так, это Аршавин, как выпьет, всех бывших обзванивает, у меня такое было, когда он из Зенита ушел. Так ты расскажешь мне главную тайну?

— Значит, записывай рецепт побед.

[Авдокат находит укол с жидкостью и одна капля капает на стул. Стул начинает играть с мячом]

Я уже нашел твое зелье. Спасибо тебе, Гус.

— Вынужден тебя разочаровать: оно действует даже на растения, птиц и мебель, но только не на русских! Давай, Дик, удачи! Только вот что…

— Что, Гус?

— Передай Жиркову, чтобы с мокрой головой на улицу не выходил…

— А вам не кажется, что вы слишком романтичны? И в то же время слишком жестоки?

— Жестокий романтизм — порождение эпохи.