Юрий Левитанский

Другие цитаты по теме

Мы вместе умирали много раз перед рассветом.

Я вспоминаю, что запомнил — имя, губы и смех в глазах,

воздушность платья, лето...

И сладкое тепло её груди,

и это расстоянье меж сосков,

измеренное сотней долгих поцелуев,

а меж зрачков — биенье сердца и две слезы.

Я так люблю её. До самой глубины глубин.

И до последних взмахов крыла над пропастью,

когда душа и плоть едины.

И плоть уже не плоть.

И не душа — душа.

Жизнь так нелепа без любви. Я понял это.

И я люблю ее жестокость, нежность... И чистоту!

Той ночи не хватает. Пусто.

А голос скрипки летит ко мне сквозь темноту.

Вся кровь моя отравлена тоской.

Повсюду хмурый сумрак.

Бессонница прокурена насквозь.

Печальная постель.

И я теперь другой...

И вот я снова заставляю руку писать

и спорить с тишиной.

Ты знаешь, с наступленьем темноты

пытаюсь я прикидывать на глаз,

отсчитывая горе от версты́,

пространство, разделяющее нас.

И цифры как-то сходятся в слова,

откуда приближаются к тебе

смятенье, исходящее от А,

надежда, исходящая от Б.

Два путника, зажав по фонарю,

одновременно движутся во тьме,

разлуку умножая на зарю,

хотя бы и не встретившись в уме.

Летело время к синим небесам,

Сбивались в стаи дни, недели...

Мы так хотели верить чудесам,

И звезды лишь для нас двоих горели!

Но наше счастье позабыло путь назад,

Ждут впереди дожди и снежные метели.

Как много не успел тебе тогда сказать,

А нынче поздно, мы на разных параллелях.

Ты знаешь, я теперь пытаюсь рисовать…

Карандашом, словами, даже акварелью,

А впрочем, это просто способ убежать,

Погоня за недостижимой целью…

Ты ничего не знаешь о пустоте, Вик. Ты мужчина, и ты работаешь. Мужчины работают, а женщины сидят дома и слушают, как снаружи воет ветер. Иногда кажется, что он воет внутри, понимаешь?

Летело время к синим небесам,

Сбивались в стаи дни, недели...

Мы так хотели верить чудесам,

И звезды лишь для нас двоих горели!

Но наше счастье позабыло путь назад,

Ждут впереди дожди и снежные метели.

Как много не успел тебе тогда сказать,

А нынче поздно, мы на разных параллелях.

Ты знаешь, я теперь пытаюсь рисовать…

Карандашом, словами, даже акварелью,

А впрочем, это просто способ убежать,

Погоня за недостижимой целью…

Пусть страшен путь мой, пусть опасен,

Ещё страшнее путь тоски...

Я знаю, всю свою жизнь ты была забытой и брошенной. Тебя боялись и ненавидели. Любой, кто любил тебя, делал это под чарами. Кроме, конечно, твоей сестры. Но теперь даже она не хочет иметь с тобой ничего общего. Можешь мне поверить, я знаю какого это. Но еще я знаю, почему спустя две тысячи лет у тебя нет ничего. Потому что ты и есть ничего. Потому что ты и есть ничто. Всего лишь злобная, неуверенная и не любимая другими девчонка. Не забывай, я видел тебя. Настоящую тебя.

Перебирая воспоминания, боюсь наткнуться на такие, от которых на меня накатывает тоска.

На улицах Москвы разлук не видят встречи,

Разлук не узнают бульвары и мосты.

Слепой дорогой встреч я шел в Замоскворечье,

Я шёл в толпе разлук по улицам Москвы.

Вы умерли, любовные реченья,

Нас на цветной встречавшие тропе.

В поступке не увидеть приключенья,

Не прикоснуться, молодость, к тебе.

— Как в Москве?

— Пусто.

— Куда же подевался народ?

— Что мне народ, когда нет тебя.